Чужак с острова Барра - [56]
В Блэквуде, если не считать Сэди Томас, у нее не было друзей. Она могла бы обзавестись приятелями, но то мнение об индианках и в том числе о ней, которое, по-видимому, молодые люди разделяли все как один, пугало ее, и она их избегала. Возвратиться в Кэйп-Кри ей даже в голову не приходило — она все еще надеялась найти место учительницы. Но она знала также, что не может больше обременять Рамзеев и должна позаботиться о собственных средствах к существованию.
Лучшее предложение, которое она получила, было место официантки за пятнадцать долларов в неделю в небольшом ресторанчике примерно в двух кварталах от пансиона Сэди Томас. От этих денег мало что оставалось после оплаты жилья и питания, но она сообщила Джоан Рамзей, что нашла работу и не нуждается больше в финансовой поддержке. О том, что у нее за работа, она умолчала.
С самого начала работа эта вызвала в ней отвращение. В ресторанчике вечно околачивалась орда молодых людей; они просиживали там часами, потягивая кока-колу и почитывая комиксы. С первого же вечера они стали с нею заигрывать, перешептываясь между собой. А трое из них с места в карьер друг за дружкой пытались назначить ей свидание. В этот вечер смена ее кончилась в одиннадцать, она пулей вылетела из ресторана и побежала домой, пока кто-нибудь не увязался за ней. Задыхаясь, вбежала в свою комнатушку, и тут в глаза ей бросился диплом учителя, который два месяца горделиво красовался на стене. Она со злостью сорвала его со стены и сунула в ящик комода. Никчемный клочок бумаги.
Она проработала в ресторане до самой весны. Единственным его достоинством было то, что он находился неподалеку от пансиона Сэди Томас, и, хотя за ней часто увязывался кто-нибудь из парией, ей всегда удавалось попасть домой прежде, чем навязчивый спутник успевал с помощью шаблонных приемов сколько-нибудь продвинуться по стезе ее обольщения.
Она продолжала внимательно просматривать газеты, но в разгар учебного года учителя нигде не требовались. Однако в начале мая она наткнулась на объявление, где говорилось, что маленькая деревенская школа неподалеку от Кокрена ищет учительницу. В тот же день после полудня, перед началом смены, она отправила по указанному адресу письмо. И несколько дней с нетерпением ожидала почты.
Восемь дней спустя пришло приглашение, Кэнайна с волнением прочитала его. В письме сообщалось, что в школе пятнадцать учеников разного возраста, они занимаются по программе всех восьми классов и ей положен оклад в сто двадцать долларов в месяц. Ее предшественница уволилась по состоянию здоровья, в настоящий момент школа закрыта. Письмо было подписано председателем школьного попечительского совета Ральфом Биком, который предлагал встретить Кэнайну на вокзале в Кокрене, если она предупредит телеграммой о прибытии своего поезда.
Вечером того же дня Кэнайна взяла расчет в ресторане, наутро написала Джоан Рамзей о школе, купила билет и отправила мистеру Бику телеграмму, что прибудет завтра к концу дня. Потом купила пару новых-ирландских полотняных чемоданов — старый, подаренный Рамзеями совсем истрепался, и в нем сломался замок. Эти два покрытых пластиком, обшитых по ребрам воловьей кожей чемодана стоили около двадцати пяти долларов. Собственно говоря, такие расходы были ей не по карману, и на них вместе с билетом ушли почти все ее сбережения. Вечером она уложила вещи.
Одежда и прочее добро уместилось в два новых чемодана, кроме них, набралось еще две картонки книг.
На следующий день мистер Бик встретил ее на перроне. Это был низенький подвижный человек с седыми щетинистыми волосами, торчавшими из-под клетчатой кепки. Он быстрым шагом направился к ней, как только Кэнайна ступила на платформу.
— Мисс Биверскин? — спросил он.
— Да. А вы мистер Бик?
Он кивнул, и они пожали друг другу руки. На нем был рабочий комбинезон и резиновые сапоги. Видимо, фермер. Дождавшись, пока выдали багаж, он повел ее к маленькому грузовичку, поставил чемоданы в кузов. Они сели в кабину и покатили.
Окрестности Кокрена представляют собой плоскую глинистую равнину, небольшой островок пахотной земли, затерянный среди бессчетных тысяч квадратных миль лесов и болот. Многие фермы, мимо которых они проезжали, находились в жалком состоянии и выглядели совсем захиревшими. Они проделали уже немалый путь, когда мистер Бик внезапно остановил грузовичок.
— Вот она, наша школа.
Это была маленькая, очень старая на вид школа, стены которой покрывал потускневший от времени и потрескавшийся толь. Никогда в жизни не видала Кэнайна такого убогого школьного здания. Но это была ее школа, и она испытывала волнующее чувство радости и гордости.
— Уже поздно, — сказал мистер Бик. — Осмотр помещений давайте отложим на завтра. А воя мое хозяйство, - продолжал он, кивком показывая на ферму, стоявшую у дороги примерно в двухстах ярдах от школы. Дом был невелик, но его недавно покрасили в красный цвет, и вид его говорил о большем достатке,чем на фермах, которые она видела по дороге.
Три галактики: Млечный путь и Большое и Малое Магеллановы облака находятся под контролём энергетических сущностей, именуемых силами. Силы не могут существовать без жертвоприношений разумных. В этом пространстве действует лига космогаторов, пилоты которой с помощью мозговых имплантов достигли единения с навигационными компьютерами своих кораблей. Их небольшие звездолёты класса «Ласточка» имеют колоссальную скорость и манёвренность. Гильдия так же является источником финансирования для тайной организации, действующей против сил, но рядовые пилоты об этом не знают.
Родина Александра Меситова — Тула. До окончания в 1978 году факультета журналистики Московского государственного университета он работал на шахте, служил в армии. Последние годы живет в Нарьян-Маре, является ответственным секретарем газеты «Няръяна Вындер». Был участником VII Всесоюзного совещания молодых писателей, публиковался в «Литературной России», «Литературной учебе», коллективных сборниках «Мы из МГУ» («Молодая гвардия») и «Поколение» («Художественная литература»).
«Его носатый профиль так выдавался из окна палатки «Пиво-воды», что казалось, порывом ветра «пиво-воды» развернет «к лесу задом». Наглый взгляд, нос, ресницы, нос, черные кудри, нос и бесившее «ц-ц-ц-ц» в мой адрес всякий раз, когда я проходила мимо. Мимо я проходила два раза в неделю и однажды решила заткнуть этот кавказский источник раздражения, портящий мое московское здоровье…».
Эта серия книг посвящается архитекторам и художникам – шестидесятникам. Удивительные приключения главного героя, его путешествия, встречи с крупнейшими архитекторами Украины, России, Франции, Японии, США. Тяготы эмиграции и проблемы русской коммьюнити Филадельфии. Жизнь архитектурно-художественной общественности Украины 60-80х годов и Филадельфии 90-2000х годов. Личные проблемы и творческие порывы, зачастую веселые и смешные, а иногда грустные, как сама жизнь. Архитектурные конкурсы на Украине и в Америке.
Эта серия книг посвящается архитекторам и художникам – шестидесятникам. Удивительные приключения главного героя, его путешествия, встречи с крупнейшими архитекторами Украины, России, Франции, Японии, США. Тяготы эмиграции и проблемы русской коммьюнити Филадельфии. Жизнь архитектурно-художественной общественности Украины 60-80х годов и Филадельфии 90-2000х годов. Личные проблемы и творческие порывы, зачастую веселые и смешные, а иногда грустные, как сама жизнь. Архитектурные конкурсы на Украине и в Америке.
Стефан Игаль Мендель-Энк (р. 1974), похоже, станет для шведских евреев тем, кем для американских стал Вуди Аллен. Дебютный роман «Три обезьяны» (2010) — непочтительная трагикомедия о трех поколениях маленькой еврейской общины большого Гётеборга. Старики, страшащиеся ассимиляции, сетуют на забвение обычаев предков, а молодежь, стремительно усваивающая шведский образ жизни, морально разлагается: позволяет себе спиртное, разводы и елку на Рождество.