Чужак с острова Барра - [135]

Но потом,  когда рассвело,  на палубе произошло то,  что он мгновенно узнал и  понял.  К  поручням подошли двое и выплеснули в море содержимое большого бака.  За кормой поплыли отбросы из камбуза, и кружившие вокруг морские птицы,  опустившись на  воду,  с  шумом и  дракой набросились на съестное.  Поборов страх, Белощек влетел в клубок дерущихся птиц. Он был крупнее остальных и, молотя крыльями, сражался, покуда они не отступили, оставив ему  самое богатое кормом место.  Тогда он  полетел за  успевшим удалиться судном  и,  приблизившись,  впервые заметил за  кормой  черные пятна,  которые  хмурыми  тенями  расплывались  по  морской  синеве.  Он опустился на воду почти у самой кормы.

Одно из странных черных пятен лениво пододвигалось к нему.  Несколько минут Белощек наблюдал за его приближением.  Потом муки голода стихли, и его начало клонить ко сну.

Проснулся он оттого, что нестерпимый холод, будто ножом, полоснул под водой  по  его  брюху.  И  тут  он  заметил,  что  окружен тонким  слоем разлившейся по  воде черной пены,  и  эта клейкая темная слизь проникает сквозь оперение, пропитывая и склеивая перышки на груди и боках.

В обычных условиях оперение белощеких казарок превосходно защищает от воды и холода.  Состоит оно из двух слоев: наружный — из жестких, плотно подогнанных,  лежащих одно на  другом перьев,  внутренний -  из густого, мягкого пуха.  Неподалеку от  хвоста казарки расположена жировая железа, из которой птица время от времени выдавливает клювом жир и  смазывает им свои   перья.    Таким   образом,    снаружи   перья   всегда   остаются водонепроницаемыми и защищают собой мягкий,  неплотный, содержащий много воздуха защитный слой  пуха.  Но  спускаемые кораблями в  море  нефтяные отходы   губительно   действуют   на   оперение,   мгновенно   уничтожая свойственную ему водонепроницаемость.  Нефть просачивается сквозь перья, склеивая их клубками. Вода проникает до самой кожи, воздушная прослойка, обеспечивающая  теплоизоляцию,   уничтожается,  и  маховые  перья  часто слипаются до того, что птица теряет способность летать.

Просачиваясь под перья, вода пронзала грудь и брюхо Белощека ледяной, ноющей  болью.   Ужас  охватил  его:  никогда  не  испытывал  он  ничего подобного. Благодаря великолепной водонепроницаемости оперения он вообще никогда раньше не чувствовал воду.

Клейкая  пленка  приводила  его  в   замешательство.   Он  попробовал отщипнуть с  груди одну из черных капель,  и  в  клюве застряла какая-то часть  ее,  но  куда  больше  осталось,  пристав  к  перьям.  Он  смутно догадывался,  что между черной,  расползающейся по воде тучей и  ледяным холодом,   который  проникал  сквозь  его   брюшко,   непременно  должна существовать  какая-то  связь.  И  понял,  что  в  этой  черноте  таится опасность, от которой надо бежать.

Он  попытался взлететь,  но вода цепко держала его,  и  он сумел лишь неуклюже рвануться вперед,  еще больше перемазав нефтью шею и  грудь,  и черные потеки появились на  его крыльях.  Тогда он  поплыл к  черте,  за которой  находилась  чистая,   синяя  вода,  но  черта  эта  непрестанно отдалялась от  него.  Его  плавучесть во  многом  зависела  от  воздуха, заключенного под оперением,  и,  когда воздух улетучился, Белощек глубже погрузился в  воду.  Он  отчаянно  греб  перепончатыми лапками,  но  ему приходилось тратить много сил  просто на  то,  чтобы держаться на  воде. Хоть и  медленно,  но  он  все же  пробился к  синей воде.  Там он опять попытался было подняться в  воздух,  но ему удалось совершить лишь нечто вроде прежнего прыжка, потому что нефть, приставшая к крыльям, не давала развернуть легкими  движениями маховые  перья,  как  то  требовалось для полета.  Он принялся чистить крылья, проводя клювом по одному перышку за другим,  соскабливая черную  липкую  слизь  и  временами смазывая  перья жировыми выделениями железы.

Его   грудь  покрывал  совсем  тоненький  слой  подкожного  жира,   и исходивший от  воды  холод глубоко пронизывал тело.  Он  лишился обычной способности держаться на  воде,  и,  чтобы не  утонуть,  ему приходилось грести изо  всех сил.  Нефть попала ему  в  глаза и  нестерпимо жгла их, забила клюв и глотку.

С  помощью  природного  жира,   выделяемого  железой  у  хвоста,  ему удавалось  очистить  перья  от  клейкой  массы,  но  непрерывные гребки, которые были необходимы,  чтобы удержаться на  воде,  забирали почти все его силы, так что трудно было одновременно еще и чистить крылья.

Холодная вода,  ледяными тисками  сжимавшая брюхо,  парализовала его. Как  только  Белощек,  на  миг  поддавшись  обволакивающей  пассивности, переставал грести,  то  сразу  же  уходил  под  воду.  Отчаянно  работая перепончатыми лапами,  он  ухитрялся вновь выбраться на поверхность,  но вода по-прежнему тянула вниз,  заливая спину,  и доходила до самой шеи В исступлении он бил по воде крыльями с такой яростью,  что закипала белая пена.  Он почувствовал,  что может немного продержаться на крыльях. Тело его  снова  поднялось над  водой,  и,  размахивая крыльями,  он  понесся вперед,  не  отрываясь от  воды.  Он  бешено заработал ногами,  борясь с засасывающим его морем, стараясь всячески помочь крыльям.