Чужак - [2]

Женщина робко улыбнулась в ответ:

— Спасибо, большое вам спасибо.

— А сейчас попробуйте немного вздремнуть, — сказала повитуха, двигаясь к двери. — Я приду через некоторое время и посмотрю, как вы себя чувствуете. Немного поспать перед этим всегда полезно.

Она вышла из комнаты и спустилась вниз. Когда ужин был почти готов, миссис Коззолина вдруг вспомнила, что не спросила у женщины, как ее зовут. «Ладно, спрошу, когда поднимусь к ней», — подумала она и снова принялась за стряпню.

Женщина закрыла глаза и попыталась заснуть, но сон не приходил. Мысли накатывали, медленно сменяя одна другую, как отдаленные пейзажи за окнами поезда. Но все они крутились вокруг одного: дома и Джорджа. «Интересно, что они думают обо мне сейчас? А Джордж, куда он исчез?» Она хотела встретиться с ним в тот день. Казалось, с тех пор прошла вечность.

В тот день шел дождь. Она вышла из дома, чтобы встретиться с ним на углу у ресторана. Ветер был очень сильный, и она совершенно окоченела, прождав его два часа. Она вернулась домой, а утром позвонила ему на работу, и ей сказали, что вчера он ушел из конторы как обычно, но до сих пор еще не пришел. Так он исчез. С тех пор она не видела его и не слышала о нем. Она никак не могла понять, в чем дело, потому что на него это не было похоже. Он был совсем другим человеком. Что-то страшное должно было случиться с ним.

Она выглянула из окна и задумалась. Интересно, который час? Стало совсем темно, и время от времени до нее доносились отдаленные раскаты грома; небо изредка озаряли вспышки молний, но дождь все не начинался. В комнате было душно, она ощущала невидимую тяжесть воздуха. Снизу, с кухни, доносился звон посуды, приглушенные голоса и густой запах еды, проникавший через приоткрытое окно ее комнаты, так как кухня находилась внизу.

Когда дети усаживались за стол, миссис Коззолина приструнила их, объяснив, что нужно вести себя тихо, так как наверху у них посторонний человек. Мария начала было скандалить, но вскоре успокоилась, потому что мать ей кое-что пообещала. Они поужинали, и повитуха взглянула на часы стоявшие на холодильнике. Было восемь часов. Она вскочила. Бедное дитя! Лежит наверху почти четыре часа и даже не застонала ни разу! «Этой девочке мужества не занимать», — подумала миссис Коззолина и вспомнила тех женщин, которые во время родов вместо того, чтобы делать то, что от них требовалось, большую часть времени орали во все горло. Дав указания дочкам насчет мытья посуды, она поднялась наверх в комнату, где лежала будущая мать.

— Как вы себя чувствуете? — спросила она.

— Хорошо, — ответила молодая женщина спокойно. — Во всяком случае, я так думаю.

— Как часто появляются боли? — спросила повитуха и нагнулась, чтобы еще раз осмотреть пациентку.

— Кажется, через каждые четверть часа, — ответила женщина.

— Отлично, — сказала повитуха, выпрямляясь.

На самом деле все было на редкость плохо: проход не расширялся. Она спустилась вниз и приказала дочкам держать наготове теплую воду и чистые полотенца.

Около полуночи над городом разразилась гроза. В это время начал появляться на свет ребенок. Роженица лежала спокойно, с плотно сжатым ртом, крепко схватившись за полотенце, привязанное к спинке кровати. Время от времени ее лицо с широко открытыми глазами, черными от страха, искажалось гримасой боли.

Около двух часов ночи миссис Коззолина послала старшего сына за доктором Бонавента, который жил неподалеку, за углом. Она сказала ему также, что будет не лишним на обратном пути зайти в местную церковь за священником.

Она наблюдала, как доктор вскрыл живот роженицы и извлек посиневшего, корчившегося ребенка. Повитуха шлепком вдохнула в него жизнь и услышала, как он протестующе закричал, как бы возражая, что его лишили такого теплого и удобного убежища. Она наблюдала, как доктор самоотверженно боролся за жизнь женщины, и поняла, что он проиграл, когда жестом пригласил священника занять его место. Священник подошел к кровати, и миссис Коззолина опустилась на колени и стала молиться.

Потому что умирающая была так молода и так бесстрашна. И еще потому, что она сама потеряла мужа и знала, что часы женщины сочтены.

Умирающая повернулась к ней и попыталась улыбнуться. В ее глазах застыл вопрос. Миссис Коззолина протянула ей кричащего младенца и положила его рядом с ней. Молодая мать посмотрела на него сверху, прислонила свою голову к его маленькой головке, и глаза ее стали медленно закрываться.

В эту минуту повитуха вспомнила, что до сих пор не знает, как ее зовут. Она приблизилась к умирающей и в ужасе от того, что ребенок никогда не узнает, кто его родил, поспешно спросила:

— Ваше имя?

Женщина медленно открыла глаза. Казалось, что она долго откуда-то возвращалась.

— Франсис Каин, — с трудом услышала миссис Коззолина. Глаза женщины закрылись и вдруг вновь открылись и безжизненно замерли. Голова ее склонилась и неподвижно застыла на подушке.

Повитуха взяла младенца на руки. Она смотрела, как доктор накрывает простыней тело умершей. Затем он достал из своей сумки листок бумаги и сказал по-итальянски:

— Сначала мы выпишем свидетельство о рождении?