Чуть-чуть считается - [5]

– Ну, мелочь пузатая! – возмутился Вася. – Как двину сейчас в лоб по затылку, так и ухи отвалятся!

В лоб по затылку? Во даёт! На бегу Витя даже и не успел сообразить, что на такое можно ответить. Да и где тут было соображать, когда Витя ужаснейшим образом торопился.

Глава шестая ДВА ЛИШНИХ БИЛЕТИКА

В вестибюле раздевалки было уже почти пустынно. Обычная сразу после звонка сутолока схлынула. Через распахнутые двери с улицы несло тёплыми запахами весны, И от этих солнечных запахов вестибюль с его цементным полом казался особенно холодным и неуютным.

А как раз напротив двери, там, где ещё утром висело расписание уроков, стучал молотком дядя Андрюша. Он приколачивал к стене вместо расписания уроков какую-то большую, раскрашенную под мрамор доску с красиво написанными на ней фамилиями.

Что такое дядя Андрюша приколачивает к стене, Витя на бегу не разобрал. Пришлось затормозить и подойти ближе. Тут скатились с лестницы и Агафончик с Федей Прохоровым. Застыли рядом.

На большой доске золотом были выведены фамилии и инициалы. А сверху – надпись: «Они учились в нашей школе и отдали свою жизнь за победу в Великой Отечественной войне 1941 -1945 гг.». И фамилии, фамилии… Очень много фамилий.

– Да-а, – вздохнул дядя Андрюша. – И ещё не всех разыскали. Нужно – всех. Чтобы им школьники каждый день салют отдавали. И чтобы почётный караул по праздникам. Теперь вот ещё первых пионеров разыщем. Поможете?

Люба Агафонова толкнула локтем Федю Прохорова и подняла руку в пионерском салюте. Федя не сразу сообразил, что к чему. До него иногда доходило туго. Он поднял руку ко лбу уже после Вити.

– Правильно, ребята, – сказал дядя Андрюша. – Молодцы.

Он тоже поднял ко лбу ладонь.

Постояли молча. Вчетвером.

И Вите, раз такое дело, было теперь неудобно взять и просто так вдруг сразу удрать домой. Как тут удерёшь? Дядя Андрюша уже и руку опустил, а Витя всё стоял. Хотя внутри Витю колотила нетерпеливая дрожь и мысленно он во всю прыть мчался к своему дому в гору.

– Что так долго урок-то? – улыбнулся дядя Андрюша.

– Диктовку писали, – сказала Люба. – И Светлана Сергеевна обиделась на нас. Особенно – на меня.

– За что? – спросил дядя Андрюша.

Может, он вовсе и не улыбался. Но всё равно казалось, словно он постоянно улыбается. Такое у него было лицо – широкое и доброе, улыбчатое.

Вите бы давным-давно сидеть вместо папы у «москвича», но он почему-то всё стоял и смотрел на красиво раскрашенную под мрамор доску.

– А у Вити Корнева, – неожиданно выпалила Люба, – неприятность получилась. У него, понимаете, подшипник полетел. Ну, значит, сломался. У него с папой «москвич» – и совершенно полетел подшипник. Просто беда. Где его достанешь, подшипник. А из их подшипника все шарики разлетелись.

– Агафончик, – насупился Витя, – ты всё-таки получишь сегодня. Прямо сама выпрашиваешь. Какое тебе дело до нашего «москвича»?

– Ой! – радостно воскликнула Люба. – Во интересно! У Корневых «москвич» – и концерт москвичей сегодня. Пхи-и! Правда, интересно? Нет, правда? А к нам ещё на диктовку Иван Игоревич заходил и принёс Светлане Сергеевне…

Тут Федя сердито ткнул Любу под бок локтем. В ответ Люба тоже как следует ткнула Федю и со знанием дела закончила:

– … вопросы по методике.

– Что – вопросы по методике? – не понял дядя Андрюша.

– Ну… Иван Игоревич ей принёс, – пояснила Люба. Она на секунду споткнулась и восторженно распахнула глаза: – Ой, дяденька Андрюшенька, чего я вспомнила! У нас дома как раз два лишних билетика на москвичей. Хотите, я принесу? И вы пойдёте сегодня вместе со Светланой Сергеевной. Чтобы ее больше никто не приглашал. Один билетик мы вам отдадим, другой Светлане Сергеевне. Чтобы она на меня не сердилась… за мои глупые вопросы. Хотите? Мы быстренько.

Дядя Андрюша ещё и не успел ответить, как в голове у Любы возникла ещё одна интересная мысль.

– А вы, дяденька Андрюшенька, – захлёбываясь, выпалила Люба, – не смогли бы Вите подшипник для «москвича» достать? А? Не смогли бы?

И от пришедших ей в голову этих двух счастливых мыслей – и про билеты, и про подшипник – Люба стала даже нетерпеливо пританцовывать. Мысли у Любы вообще обычно прыгали не поймёшь как. Точно кузнечики на лугу, в разные стороны, куда придётся. Но иногда они припрыгивали и туда, куда нужно.

– Какой у вас, Корнев, «москвич»? – спросил дядя Андрюша.

– Четыреста седьмой, – буркнул Витя.

– А подшипник наружный или внутренний?

– Наружный.

– Есть у меня дома такой, – улыбнулся дядя Андрюша. – Считай, повезло вам. У меня, правда, четыреста первый «москвич», но передок я ему поставил от четыреста седьмого. Через полчаса буду здесь с подшипником. Устраивает? А у тебя там, Люба, не получится дома осложнений с этими самыми билетами?

Да какие ещё осложнения? замахала ладошкой Люба. – Всё равно ведь пропадут билеты. Всегда пропадают.

Ну, всё! Тут бы Вите в самый теперь раз и мчаться наконец поскорее домой. С радостным известием. Про подшипник! В самый раз. Но Витя почему-то снова никуда не помчался. Опять получалось, что вроде бы неудобно после такого хорошего разговора и обещанного подшипника сразу ни с того ни с сего удирать домой.