Чумные ночи - [179]

У них в комнате оставалось немного грецких орехов, соленой рыбы и хлеба, привезенного из гарнизона. Поели. Хлеба в городе становилось все меньше, и это значило, что те, кому нечего больше есть, кроме такой вот маленькой буханки, постепенно приближаются к грани голода. Прежде чем лечь спать, супруги придвинули к двери небольшой шкаф. В письмах сестре Пакизе-султан ярко и живо описывает свои чувства в ту ночь, гнетущую атмосферу острова, запах плесени, доносимый ветром со стороны порта и темно-синего моря, и тусклый свет редких фонарей. Читая о том, как они с мужем обнявшись лежали в постели, чутко прислушивались к долетающим из города звукам и плеску волн и, сколько ни старались, не могли уснуть, понимаешь, каково это – плакать и мучиться бессонницей от страха смерти.

Вскоре после полуночи на площади, у входа в Дом правительства, началась стрельба. Выстрелы гремели совсем близко и эхом прокатывались по площади. Пакизе-султан и доктор Нури вскочили с постели, но по комнате передвигались пригнувшись и не приближались к окну.

Бой между верными Сами-паше силами и мятежниками продолжался до рассвета. Премьер-министр героически сражался, пока это было возможно. Погибло семеро нападавших и два охранника. После того как Сами-паша бежал с двумя своими людьми через заднюю дверь, Дом правительства перешел в руки мятежников.

Утром перестрелка на время стихла, потом грянула вновь и вскоре прекратилась окончательно. После недолгой тишины доктор Нури и Пакизе-султан услышали, как кто-то бежит по площади, затем различили шаги на лестнице и голоса. Однако к их двери никто не подошел. Открыть дверь и посмотреть, на месте ли часовой, они не осмелились и стали ждать.

Потом доктор Нури оделся и решил все-таки выйти из комнаты. Оказалось, часовой сменился. Когда новый страж неумело наставил на них винтовку, супруги захлопнули дверь и снова задвинули засов. Некоторое время они смотрели в окно, пытаясь разобраться в происходящем.

Примерно час спустя в дверь постучали. Открыв ее, доктор Нури увидел перед собой двух знакомых ему секретарей, нескольких чиновников и пожилого человека в одежде дервиша.

Пришедшие проводили доктора Нури в большой кабинет, расположенный на том же этаже и знакомый читателю с самого начала нашей книги, ибо прежде здесь восседал Сами-паша. Едва ли не в каждый из девяносто восьми дней, прошедших с момента приезда доктора Нури на остров, он проходил через этот кабинет, направляясь в смежную комнату с эпидемиологической картой, и всегда рядом был Сами-паша. Но теперь на всегдашнем месте паши сидел другой человек. Когда он встал, приветствуя гостя, доктор Нури сразу его узнал. Это был наиб Ниметуллах-эфенди, на сей раз, однако, без войлочного колпака. После обычных вежливых приветствий дервиш перешел к делу:

– После ночного боя правительство пало, Сами-паша бежал. Печать премьер-министра теперь находится у вашего покорного слуги. Многие министры остались на своих местах и продолжат исполнять вверенные им обязанности. Высокочтимый шейх Хамдуллах целым и невредимым вернулся в текке. Все теперь едины во мнении, что карантинные меры должны быть отменены.

Из слов Ниметуллаха-эфенди доктор Нури уяснил, что шейх Хамдуллах, заручившись поддержкой части бывших узников изолятора, дервишей, ходжей и настроенных против карантинных мер лавочников, одолел горстку верных Сами-паше охранников и взял власть в свои руки. Сами-паша сбежал, но его поимка – вопрос ближайшего времени. На бумаге новое правительство уже было создано.

Мечети и церкви открываются, запрет на азан и колокольный звон снят, покойников больше не будут хоронить в извести. Более того, тела умерших снова станут обмывать в мечети перед похоронами. Это все, понятное дело, самые первоочередные задачи, прибавил Ниметуллах-эфенди.

– Помилуйте, ходжа, если все будет как вы сказали, зараза начнет распространяться столь быстро, что вам не хватит обмывателей! – воскликнул доктор Нури. – Все будет еще хуже, чем сейчас!

Однако новый премьер-министр даже не удостоил его ответом. В те дни среди сторонников отмены карантинных мер было широко распространено убеждение, будто меры эти оказались бесполезными, ведь смертность неуклонно росла. Многие с самого начала были уверены, что как раз врачи-то и принесли на остров чуму.

В связи с отменой карантина все прежние обязанности с доктора Нури снимаются, сообщил новый премьер-министр. При желании доктор может работать в больницах, облегчая страдания пациентов. Однако солдатам, врачам и чиновникам, злоупотреблявшим властью и полномочиями, придется дать ответ за свои действия. Сам доктор Нури и его супруга, как почетные гости мингерского правительства, будут постоянно находиться под охраной. Напоследок Ниметуллах-эфенди спросил, не знает ли доктор Нури, где может скрываться Сами-паша, и доктор ответил, что нет, не знает.

Вернувшись в гостевые покои, доктор Нури описал жене положение дел, упомянув, что премьер-министр теперь Ниметуллах-эфенди, но им ничего не угрожает.

Через некоторое время Нури-паша решил своими глазами увидеть, что происходит в городе, но при попытке выйти из комнаты его остановил часовой. Так он понял, что новая власть не позволит ему даже работать в больнице. В глубине души супруги сознавали, что взяты под домашний арест, сделаны заложниками. Образ жизни, привычный Пакизе-султан, теперь вынужден был вести и доктор Нури.