«Что здесь произошло?» — крикнул Белкин, потому что увидел распахнутую настежь дверь и перевернутую внутри кондитерской мебель.
Он сбросил портфель, перелез через сломанную яблоню и вбежал в «Объедение».
В кафе было темно!
Настольные лампы валялись на полу, а абажур, висящий в центре потолка, медленно вращался вокруг своей оси.
В кафе было пусто!
Ни одного посетителя и ни одной булочки.
В кафе было страшно шумно!
Тарахтела старинная кофемолка и выкипал самовар.
В кафе так превосходно пахло выпечкой, что у Белкина свело живот.
«Ууууу…» — прошептал Слава и в ответ услышал эхо.
«УУУУ», — гораздо громче передразнило оно его.
«Здесь кто-то есть?!» — крикнул Белкин в пустоту и на всякий случай наклонился за отломанной от стула ножкой.
«УУУУ», — раздалось откуда-то снизу, и Слава затрясся от страха.
«Помогииитеее», — услышал он знакомый голос и потёр правое ухо.
«Марта?!» — крикнул ещё раз и, когда та ответила, подбежал к прилавку.
За ним, на деревянном полу, натянув на голову передник, лежала Марта. Её ноги и руки были покрыты огромными, как изюм, мурашками и мелко-мелко тряслись.
«Что здесь случилось?» — спросил Слава и присел на корточки.
Но Марта не произнесла ни слова.
Глава одиннадцатая
Слава и Марта
Марта глубоко дышала у раскрытого окна, обтирала лицо и руки дождевой водой, льющейся с козырька, затем обмахивалась передником и бубнила себе под нос какие-то заклинания. Может, это были и не заклинания вовсе, но Славе казалось, что если под них сварить зелье и капнуть его на пол, то в центре кондитерской мгновенно вырастет дуб.
— Почему вы решили, что это динозавр? — спросил Белкин, когда работница кафе окончательно успокоилась и рассказала о том, что произошло.
— А кто же ещё? — она отхлебнула из блюдца чёрный чай, который он ей приготовил, и отправила в рот красный цукат.
— Медведь, например.
— Что я, по-твоему, медведей не видела? У них лапы, а тут была ЛАПИЩА! Вот такая! — Марта развела руки в стороны, словно собиралась обнять сразу дюжину человек, и так широко растопырила пальцы, что они посинели от напряжения. — Надо хозяйке сообщить и в МЧС, позвонить пожарной бригаде и в зоопарк, — внезапно добавила она и резко замолчала.
Наверное, ей было не очень удобно одновременно думать, говорить и есть: работница горстями закидывала в рот цукаты и пила чай уже из носика заварочного чайника.
Судя по тому, с какой скоростью исчезало сладкое, Марта была очень взволнована.
— А в пожарную часть зачем? — удивился Слава.
— Не знаю, — она причмокнула и вытерла губы тыльной стороной руки, — но надо!
— Что вы ещё помните? Он рычал?
— Кто?
— Медведь, тьфу, динозавр!
— Может, и рычал, кто ж его знает. Ты на улице был?
— Был.
— И что там?
— Ураган.
— Вот-вот, — Марта встала из-за стола и прошлась по кафе, — гррроза, гррром, грррохот! Я не слышала ни динозавра, ни грозы. У меня тут, сам знаешь, и без этого шума хватает.
— Да, — кивнул Белкин и уронил на пол веник. В то время, пока Марта приходила в себя, Слава приводил в порядок «Объедение».
Уверяю вас, ему было не сложно. Как говорила Славина мама, мальчику, у которого нет отца, всё должно быть по силам. А если сил нет, то надо немного поднапрячься.
В кафе напрягаться не пришлось. Динозавр, если это был действительно он, испортил не так много: сломал пару стульев, перевернул стол и расцарапал когтями дощатый пол. Всё остальное, за исключением съеденной выпечки, было цело.
— Наверное, я пойду, — сказал Слава и поставил веник за прилавок. — Поздно уже, мама волнуется.
— Ага, — ответила Марта, — только пока никому ничего не рассказывай. Договорились?
Белкин хотел кивнуть ещё раз, но передумал. Вместо этого он сделал вид, что страшно заинтересован тем, что происходит на улице, и быстренько выскочил за дверь.
— Мальчик! Стой! — закричала работница кафе, но Слава её не слышал. Мыслями он был дома, звонил Толе и делился с ним невероятными новостями.
Ноги сами тащили Белкина по лужам на остановку трамвая, руки волокли неподъёмный портфель, а голова витала в облаках. В самом деле витала, потому что на окрестности города Васильевск опустился густой-прегустой и очень тяжёлый туман, такой, который можно запросто черпать столовой ложкой и отправлять в рот, как взбитые сливки или жирную сметану.
На конечной станции, как и несколько часов назад, не было ни одного человека, но зато стоял трамвай, рога которого, пробиваясь сквозь туман, делали его похожим на гигантского жука-пожарника, такого же красного и серьёзного.
Белкин заскочил на последнюю ступеньку трамвая, звоном колокольчика подающего сигнал о том, что он закрывает двери и трогается, плюхнулся на сиденье, уткнулся лбом в запотевшее стекло и мгновенно уснул.
А в это время за рекой, на подступах к лесу, укладываясь поудобнее в каком-то тесном сарае, сладко зевал и облизывался сытый Боб. Чудища его рода очень любили спать в сухости с полным и тяжёлым желудком.
