Чудовище по имени… - [11]
— Вот-вот, — заворчал старичок в синей панаме с белыми горошинами, — тут, понимаешь, жизни рушатся…
— Люди мои дорогие, гости… — чуть ли не причитала тётя Нина, — ничего нет! Ни крошки!
— А это тогда что? — старушка, которая кричала «не бывать», подняла с земли подсохший за ночь коржик (сахар и корицу с него смыл дождь, уголки пообкусывали неизвестные звери, а в серединку клюнула какая-то длинноносая птица). — Если печенье снаружи валяется, стало быть, оно и внутри есть!
— Ничего нет, — тётя Нина приложила обе руки к груди, — слово даю! Завтра приходите. Не работаем.
— Мы сюда через весь город ехали… — девочка лет пяти с большим розовым бантом на макушке собиралась расплакаться. — Мама сказала, что купит мне шоколадный эклер, если я за собой после завтрака чашку вымоюююю…
— Деточка, — тётя Нина слезла с табуретки и спустилась с крыльца, — нет у меня сегодня эклеров. Хочешь.. — она порылась в карманах фартука, — конфету хочешь? «Золотой ключик». А?
Девочка отвернулась и уткнулась носом маме в юбку.
Тётя Нина протянула женщине конфету в блестящей золотой обёртке и, услышав вежливое «спасибо-не-надо», убрала её обратно в карман.
— У тебя есть шанс, — ткнул Рыбкин Славу в бок. — Самое время удивить Женю. Только вот… Я не знаю, кто из них кто.
Зато Белкин знал. Это только казалось, что сёстры совершенно одинаковые, на самом деле, всё было не так.
Лена гораздо выше Жени. На целых три сантиметра выше! Может быть, она это и придумала, но Слава ей почему-то верил. У Лены разные брови: одна лежит ровно, другая стоит домиком. Ямочки на щеках такие же, как у сестры, хотя Женя утверждала, что её милее. Светлые волосы вьются против часовой стрелки, а у Жени — по. Такое возможно? Вот этого Белкин представить не мог.
У Жени глаза зеленее, чем у Лены, руки длиннее, а ноги быстрее. Иногда сёстры, сравнивая и выясняя, что у кого лучше и красивее, доводили друг дружку до слёз и разбегались по разным углам, комнатам или даже улицам. Тётя Нина потом их обязательно мирила и каждый раз брала с обеих слово, что больше они так делать не будут, потому что обе прекрасны каждая по отдельности, а когда находятся вместе — мир искрится от двойной красоты и прелести!
Слава был с этим согласен, но выделял прежде всего Женю. Немного робкая в присутствии чужих, молчаливая и застенчивая, она оказалась близка ему по характеру.
И сейчас, когда обе девочки стояли у двери кафе, Белкин без особого труда угадал, кто из них где. Лена гордо выпятила вперёд нижнюю губу и с превосходством оглядывала толпу, Женя, наоборот, губы поджала и старалась не ловить чужие взгляды.
— Люди дорогие! — вновь закричала тётя Нина, и Слава пристально на неё посмотрел. — Я бы очень хотела, но ничего не успею сделать до завтра. Руки у меня одни!
— Я могу… — робко сказал Белкин, — я умею…
Толпа притихла. Из неё вышла старушка с коржиком в руке, сначала взглянула на тётю Нину, потом — на Славу, затем — снова на тётю Нину и неожиданно спросила:
— Такое сможешь?
— Нет, такое точно не смогу, — удивился Белкин, — я могу лучше!
Тётя Нина поперхнулась, засунула руки в карманы фартука и с недоверием посмотрела на Славу.
— Я всё умею, — сказал он тихо и быстро взглянул на Женю, — меня мама научила.
— И я! — встал перед ним Толик. — Тоже умею.
— Замечательно, — улыбнулась тётя Нина и вытащила руки из карманов. — Лена, Женя, девочки! Пусть мальчики пройдут!
И в тот момент, когда ребята ступили на крыльцо, дверь громко затрещала, обе её створки распахнулись, и близняшки снежинками разлетелись в разные стороны.
Глава шестнадцатая
Рыцари
Перед людьми предстала Марта. В одной руке она держала скалку, в другой — трубу от самовара. Работница кафе грозно топнула ногой в домашнем тапочке и завизжала не своим голосом:
— А-ну-все-разошлись-кому-говорю!
И тут она увидела тётю Нину. Та стояла, как в книжках рисуют: открыв от удивления рот.
— Хозяйка! — запричитала и бросилась к ней Марта. — Ежели тут вас обижают…
— Сколько можно, — отпрянула от неё тётя Нина и замахала руками. — Во-первых, не хозяйка я тебе! Сериалов насмотрелась? Выбрось это из головы! «Объедению» я хозяйка, а тебе — начальство, если на то пошло! А во-вторых, обижаешь нас пока только ты!
Марта остолбенела и, казалось, забыла, что надо дышать.
Позади неё, на крыльце, потирая ушибленные колени и бока, пищали Женя с Леной. Слава с Толиком придерживали их обеих за локотки.
— Это я сделала? — прохрипела Марта, выронила скалку с трубой и бросилась к ребятам. — Да-что-ж-я-в-самом-деле-творю… Деточки-мои-дорогие…
— Она не в себе, — обратилась тётя Нина к людям. — Видите? Совершенно невозможно работать! Пожалуйста, приходите завтра…
— Расходимся, народ! — выкрикнул парень, которому очень нужен был торт на свидание.
Казалось, все были только рады закончить это бесполезное мероприятие. Люди стали потихоньку расходиться, сад опустел.
— Стоят тут, клянчат… — ворчала Марта, отряхивая Жене и Лене грязные колготки. — А чего клянчить? Нет ничего, всё динозавр сожрал! Чтоб его…
— Больно ты разговорчива стала, — обратилась к работнице тётя Нина, — идём внутрь, поболтаем.
В кафе всё было так, как оставил вчера Слава. Правда, Марта умудрилась оторвать от одного самовара трубу, и тот теперь стоял грустный, немного не похожий на своего собрата-соседа.
Никогда не угадаешь, что за подарок может принести тебе бабушка. А если это старинный сундук? А если он закрыт на замок, к которому нет ключа? Скорее открывай подарок и заглядывай внутрь: нас ждут удивительные приключения! Вместе с Лешей мы отправимся в страну веревочных человечков, полетаем на жуках и узнаем, какую тайну хранит в себе чудесная золотая Чаша.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
ДРУГОЕ ДЕТСТВО — роман о гомосексуальном подростке, взрослеющем в условиях непонимания близких, одиночества и невозможности поделиться с кем бы то ни было своими переживаниями. Мы наблюдаем за формированием его характера, начиная с восьмилетнего возраста и заканчивая выпускным классом. Трудности взаимоотношений с матерью и друзьями, первая любовь — обычные подростковые проблемы осложняются его непохожестью на других. Ему придется многим пожертвовать, прежде чем получится вырваться из узкого ленинградского социума к другой жизни, в которой есть надежда на понимание.
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.