Чудо-2018, или Как Путин спас Россию - [18]
И не то чтобы все безоговорочно поверили в выдвижение доселе безвестного человека кандидатом в президенты, но, как и Сухарев, – допустили.
Почему допустили?
Тому исторические беллетристы и историки от науки за четверть века нашли множество причин. Суммируем их, добавив и кое-что свое.
1) Во-первых, многие помнили, что и стремительное выдвижение Путина было довольно неожиданным, что дало повод и заграничным, и отечественным либералам периодически задавать вопрос: «Кто вы, мистер Путин?»
2) Во-вторых, это же все-таки не выдвижение серьезное, только кандидатом, а кандидатов на каждых выборах бывает много, как привычных, так и новеньких – для ассортимента.
3) В-третьих, информация поступила от уважаемых людей; в частности, аппарат губернатора был оповещен самим губернатором, которого, в свою очередь, кто-то оповестил, но некоторые решили, что он и был тем, кто предложил Путину кандидатуру серманкульского простого работяги, недаром же Илья Иннокентьевич все чаще летает в Москву; пожалуй, если так пойдет, улетит навсегда, войдет в ближнее окружение, а принятие Путиным кандидатуры от Лясова есть свидетельство особого доверия. Того, что все началось с Сухарева, многие просто не знали. Сухареву и самому уже казалось, что не он это придумал, а как бы осенило свыше.
4) В-четвертых, это льстило патриотическим чувствам серманкульцев, географически обиженных в пору развала империи – раньше они были, если глянуть на карту, если не возле пупа, то близко к географическому центру обширной российской территории, а оказались с краю, в унизительном подвздошье.
5) В-пятых, давно уже всем хотелось чего-то необычного, сверхординарного, в последние годы все ощущали какое-то томление духа, будто моряки на корабле в штиль, тоскливо глядящие на обвисшие паруса. Хотелось чуда, как выразится чуть позже Мечников, но мы до этого еще дойдем.
6) Подогревало и то, что Андрей Петрович с течением вечера становился все увереннее и от уклончивых ответов перешел к утвердительным. Его даже и спрашивать не надо было, он сам охотно всем рассказывал.
Да, он рассказывал, он разошелся, расшевелился. И все потому, что выпил. А пить Семенову было нельзя. Он понял это сразу же после первой стопки, употребленной за семейным столом, когда строгие отец с матерью разрешили ему таким образом отметить вступление в совершеннолетие.
Юный Андрюша выпил, хрустнул огурцом, посидел, подумал, еще выпил, уже сам, без разрешения. И тут же еще. Отец отставил бутылку.
Андрей сказал серьезным и трезвым голосом:
– Тут к нам в институт приходили. Отбирали людей в отряд космонавтов. Меня взяли.
– На Луне дома строить? – спокойно спросил отец.
– Почему? Профиль института не имеет значения! Гагарин в индустриальном техникуме учился.
– Он в аэроклубе летал.
– И я летал, только вам не говорил! И с парашютом прыгал! Но вообще-то я выбираю – может, в отряд космонавтов, а может, в Академию Наук, в Москву. Я теорему Ферма доказал, послал им, они там упали все.
– Как бы тебе тоже не упасть, иди-ка ляг, – сказала мама.
– Не верите? Вы просто ничего про меня не знаете! Меня два года назад вообще в американские шпионы вербовали! Я отказался, но шифр дали. И имя. Агентурное. Семен Семеныч. От фамилии. Они меня пытали! – Андрей положил руки на стол, а голову на руки и принялся рыдать – долго, сладко, безутешно. Отец, мужчина мощный, взял его на руки и отнес в постель.
С того дня Семенов еще раза два или три пробовал выпить, надеясь, что обойдется. Не обходилось – малейшей дозы хватало, чтобы его понесло в нелепые фантазии. То рассказывал, что позвали работать на Южный полюс (по ходу рассказа Южный превращался в Северный), то раскрывал тайну, что будто бы он изобрел машину времени и путешествует по ночам в разные времена, в том числе в триасовый или меловой периоды, где его чуть не заклевал птеродактиль (вот откуда возник интерес к динозаврам), то вдруг признавался в том, что у него была короткая, но яркая любовь с актрисой Еленой Прокловой, которая хотела ради него бросить мужа… – ну, и так далее.
Его фантазии смешили друзей, на другой день они ему их припоминали, но вполне добродушно, а вот сам Семенов страшно терзался, ему было невыносимо стыдно.
И бросил эксперименты, не касался ничего спиртного, и привык не пить настолько, что даже мысль об алкоголе была неприятна, даже вид винных полок в магазине вызывал легкую судорогу в желудке, и он отворачивался. Если же приходилось участвовать в застольях, страдал, но терпел и ждал момента, когда можно будет убраться из-за стола.
И вот выпил сначала шампанского, чтобы хоть как-то смягчить свою ошеломленность от происходящего, а потом вина, потом еще чего-то – и началось, и вот он уже рассказывает, как, идучи под руку с Путиным к вертолету, разъяснял ему пункты своей будущей предвыборной программы. Тот одобрял, а особенно ему понравилась идея уничтожить пост президента сразу после того, как Семенов этот пост займет. Чтобы никому неповадно было считать себя верховным правителем, ибо стране это вредило и вредит, так как неизменно вырождается в самодержавие, в культ личности, и каждый начальник, подражая верховному, начинает корчить из себя царя и бога. Меж тем главное в любой стране – порядок. Но не насильственный, а когда каждый рулит своим делом.
Здесь должна быть аннотация. Но ее не будет. Обычно аннотации пишут издательства, беззастенчиво превознося автора, или сам автор, стеснительно и косноязычно намекая на уникальность своего творения. Надоело, дорогие читатели, сами решайте, читать или нет. Без рекламы. Скажу только, что каждый может найти в этой книге что-то свое – свои истории, мысли и фантазии, свои любимые жанры плюс тот жанр, который я придумал и назвал «стослов» – потому что в тексте именно сто слов. Кто не верит, пусть посчитает слова вот здесь, их тоже сто.
Можно сказать, что «Оно» — роман о гермафродите. И вроде так и есть. Но за образом и судьбой человека с неопределенным именем Валько — метафора времени, которым мы все в какой-то степени гермафродитированы. Понятно, что не в физиологическом смысле, а более глубоком. И «Они», и «Мы», и эта книга Слаповского, тоже названная местоимением, — о нас. При этом неожиданная — как всегда. Возможно, следующей будет книга «Она» — о любви. Или «Я» — о себе. А возможно — веселое и лиричное сочинение на сюжеты из повседневной жизни, за которое привычно ухватятся киношники или телевизионщики.
Один из знаменитых людей нашего времени высокомерно ляпнул, что мы живем в эпоху «цивилизованной коррупции». Слаповский в своей повести «У нас убивают по вторникам» догадался об этом раньше – о том, что в нашей родной стране воруют, сажают и убивают не как попало, а организованно, упорядоченно, в порядке очереди. Цивилизованно. Но где смерть, там и любовь; об этом – истории, в которых автор рискнул высказаться от лица женщины.
События разворачиваются в вымышленном поселке, который поделен русско-украинской границей на востоке Украины, рядом с зоной боевых действий. Туда приезжает к своему брату странный человек Евгений, который говорит о себе в третьем лице и называет себя гением. Он одновременно и безумен, и мудр. Он растолковывает людям их мысли и поступки. Все растерялись в этом мире, все видят в себе именно то, что увидел Евгений. А он влюбляется в красавицу Светлану, у которой есть жених…Слаповский называет свой метод «ироническим романтизмом», это скорее – трагикомедия в прозе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.