Чудо-2018, или Как Путин спас Россию - [17]

Ждала, что из этого всего выйдет.

Из толпы выделился и подошел к ней Жанборисов, один из самых богатых людей города. Впрочем, он наведывается сюда редко, чаще в Москве или по заграницам. Жанборисов – не фамилия такая, просто с детства он всегда представлялся полностью, считая имя слишком коротким и смешным, а фамилию слишком простой. Поэтому – Жан Борисов. Так и пошло, и слилось, и все только так его и назвали: Жанборисов.

Жанборисов со школы был влюблен в Людмилу. А она сначала вроде бы готова была ответить, но потом ускользнула. Жаборисов поставил целью добиться ее, достичь в жизни такого положения, что Людмила будет не силах отказать. И пустился во все тяжкие, добывая деньги. Подобная история неплохо описана в «Великом Гэтсби», так что не будем повторяться. И, как в этом романе, ничем не кончилась. У Фицджеральда великая любовь погибла не от безответности, она разбилась о самое худшее, что бывает в жизни, за исключением, конечно, войны, тяжкой болезни и смерти – о заурядность. Человек весь мир готов был положить к ногам любимой, а ему ответили: «Зачем мне мир, полежим да выпьем, вот и славно». Впрочем, и правильно ответили, распознав, что не любовь была у героя, а мечта об идеале, а идеалом быть никто не хочет. Да и не может.

С Людмилой вышло не совсем так, она почему-то оказалась в замужестве не только довольна, но, похоже, вполне счастлива. Жанборисов этого не понимал. Скучный город, скучный муж, скучная работа! Что он только не предлагал Людмиле, она неизменно отказывалась. И отказывалась без слез, без мучений, так спокойно, что Жанборисов в иные моменты готов был схватить ее и душить до тех пор, пока она не проявит хоть какое-то отношение к нему, пусть даже ненависть.

– Ну, что, – сказал он, подойдя. – Дурим людей помаленьку?

– Ох, не знаю, – вымолвила со вздохом Людмила.

– Даже если его выдвинули, это же курам на смех! Ты извини, что я прямо, но я, сама знаешь, своих мыслей не скрываю.

Это была правда, Жанборисов славился правдивостью и веселым цинизмом. Первой реакцией на все, что он видел и слышал, была всепоглощающая и всепокрывающая ирония. Заговорят при нем с похвалой о каком-то человеке, о фильме или книге, он тут же скажет: «Да фуфло это все!» – не вдаваясь в аргументы и доказательства. Он просто давно уже не верил, что в этом мире действительно может быть что-то хорошее и ценное. А вот известия о чьем-то крупном воровстве, об авариях и катастрофах, о неудачах больших людей, его радовали. Не потому, что он был бессердечен и зол, но ему важно было получить еще одно доказательство того, что мир прогнил и вот-вот накроется медным, как он говаривал, тазом.

Узнав о выдвижении Семенова, то ли настоящем, то ли придуманном, он сказал вслух: «Вот идиоты!» Но тут же приказал снарядить свой самолет и прилетел из Москвы в Серманкуль, чтобы растравить себя еще больше, но и получить удовольствие от созерцания человеческой глупости – она всегда его утешала.

– Так как? – спросил Жанборисов, заранее зная ответ. – Может, наконец, уедешь отсюда? Дочь замуж выдала, мужа в люди вывела – не пора?

И вместо привычного отказа вдруг услышал:

– Да я уж и не знаю…

– Людмила, ты серьезно?

– Какие-то предчувствия у меня, что ли… Будто вижу, как завтра на меня весь город пальцем показывает и стыдит… Мне вообще-то отпуск положен, – вслух размышляла Людмила. – Нет, если сразу что-то серьезное, то вряд ли. Но уехать отсюда и в Москве побыть – можно. Какое-то время.

– Нет! – тут же начал торговаться практичный Жанборисов. – Или ты едешь ко мне, не просто в Москву, а ко мне – или никак!

– Могу и к тебе, только… Привыкнуть ведь надо.

– Привыкнешь!

Жанборисов взволновался и почувствовал потребность выпить. Пошел искать выпивку. Увидел стол с бутылками, налил себе полный стакан, выпил махом. И посмотрел издали на мечту всей своей жизни. И увидел, что Людмиле-то уже за сорок, при этом вполне видно, что за сорок, где те хрупкие плечи, где талия, где высокие красивые ноги? Плотное тело почти пожилой женщины. Лицо по-прежнему красивое, да, особенно глаза с длинными стрелочками ресниц, от которых Жанборисов всегда с ума сходил, но одним лицом сыт не будешь…

Впору потихоньку исчезнуть, раствориться, ничего не объясняя. Но Жанборисов не таков. Да, он не уважает людей, но уважает себя и свою былую любовь. Надо что-то придумать, чтобы не обидеть Людмилу.

И он, выпив еще стакан, медленно пошел к ней, ничего пока не придумав, но полагаясь на свой талант импровизатора, который не раз его выручал.

А Людмила уже раскаялась. Это был минутный порыв – от растерянности, от отчаяния. Никогда она не полюбит Жанборисова и не согласится с ним жить. Вот только как сказать ему об этом?

Жанборисов подошел.

– Послушай… – сказал он.

– Нет, ты послушай! – торопливо возразила Людмила.

Тут раздались треск, грохот – это в саду запустили фейерверки. И все пошли туда, и Жанборисов с Людмилой тоже пошли, сначала вместе, а потом как бы потеряв друг друга.

Захмелевшие гости вторили залпам криками восторга.

Были здесь и Зуев, и Калерия Игоревна, и Лара – к ним посылали специальных людей, уговорили приехать. Зуев тут же наклюкался и на все вопросы отвечал почему-то по-военному: «Так точно!» Калерия Игоревна недоумевала и требовала, чтобы ее вернули домой. Лара, оказавшись в положении координатора несуществующей группы поддержки несуществующего кандидата, пыталась это объяснить, на что все лукаво подмигивали: «Конечно, конечно, понимаем, понимаем!»