Чудесные истории - [37]

Руки у меня мгновенно опустились. Куда я, такая молодая и неопытная, лезу? Только испорчу себе репутацию. Всё проиграю. Может, не стоит браться? Скажу, чтобы искали другого адвоката. Но что-то внутри меня сопротивлялось. Какие-то сумасшедшие идеи лезли в голову. И кто-то неведомый требовал, чтобы бралась за дело и выиграла его. Стала анализировать. У Фемиды пощады просить бесполезно. Нужно что-нибудь придумать.

И я придумала. Его мама рассказывала, что у него есть девушка, которая живёт в Белгороде. Она упросила водителя междугороднего автобуса, и он нашёл нам билеты, датированные днём совершения последнего убийства. Родители девушки готовы были подтвердить, что в этот день он рано утром прибыл к ним и жил там всю неделю. Так у меня появилось железобетонное алиби для него и три настоящих свидетеля, которые могли подтвердить, что он всю неделю находился в другом городе и даже в другом государстве.

Хорошее начало, но теперь вся надежда была на следователя. Если он поверит, проявит милосердие, я на коне. А если нет? В таком случае, моей работе грош цена. И имени тоже.

Утро у меня с недавних пор начиналось одинаково: шла на кладбище и рассказывала папе о своих делах. Плакала и просила у него совета. И всегда получала помощь. Так было и в тот день, когда я созвонилась со следователем и договорилась с ним о встрече. Помню, как искрился снег на оградках могил и верхушках памятников, как звонко кричали птицы. Они как будто аплодировали моей смелости и тому, что никого не слушала, твёрдо шла к своей цели — освободить этого человека во что бы то ни стало.

Со следователем я не была знакома ранее. Но, как только вошла в кабинет, сразу почувствовала, что мы станем друзьями. На моё счастье, в тот день его коллеги были на выезде. Казалось, этому человеку тут не место. Он выглядел случайным знакомым кого-то из следователей, который зашёл пригласить друга выпить пивка и посмотреть футбольный матч. Он больше был похож на болельщика: непозволительно длинные волосы, огромные, слегка навыкате глаза и большие добрые руки, прошивающие очередное дело. Казалось, он был слишком человечным для этой бездушной машины, перемалывающей людские судьбы. Я мгновенно успокоилась.

Села на краешек стула, стоящего возле боковой части стола, и выпалила всё, как есть. Долго пересказывала слова матери. Просила помочь, не доводить дело до суда. Мне повезло, что моего подопечного только сутки назад приняли. В то время это называлось «по 135-й статье» — до установления личности. Это означало, что ни прокурор, ни начальник следствия ещё не знают, что он подозреваемый. Он просто человек без документов, определённый в районный отдел милиции на трое суток. Я была согласна даже на то, что дело передадут в розыск. Главное — освободить. Что будет потом, мне было всё равно, да и ему, наверное, тоже.

Когда привели моего подзащитного, сразу поняла, что его мать не соврала. Он был похож на мученика: крупный, плотный мужчина с огромными карими глазами, отражающими вселенскую тоску. Руки безвольно опущены, плечи согнуты — всем своим видом он словно показывал покорность и смирение. Да, такой человек готов терпеть и молчать вечно.

Следователь подвинул ему стул, предложил присесть и начал задавать вопросы:

— Так ты говоришь, что ты совершил это убийство?

— Да, я, — ответил тихо и спрятал глаза в пол, делая вид, что разглядывает носы своих ботинок.

— И расскажи, как ты это делал? — следователь отложил прошитое дело, достал лист бумаги и засунул его в принтер.

— Да как? Обыкновенно, — развёл руки в стороны, как будто речь шла о разделке петуха для холодца.

— Ну, вот расскажи нам с адвокатом, как это — обыкновенно? Откуда ты знаешь потерпевшего?

Мой подзащитный молчал, опустив голову на грудь. Руки безвольно повисли между коленями. С ним ещё, на наше счастье, не работали оперативники. Поэтому он вообще не знал, как произошло убийство. В кабинете повисла тишина.

— А вы мне скажите, и я напишу. Всё, что скажете, подпишу, — неожиданно приободрился, прищурил глаза и посмотрел в окно на падающий снег.

— Послушай, если тебе нравится сидеть, то у меня лично нет такого желания. Ты думай, что и при ком говоришь, — строго сказал следователь и начал что-то искать в ящиках стола.

Подзащитный сидел, молчал и мягко пожимал плечами.

— Мы не будем с адвокатом сочинять, как и что ты делал. Хорошо? А какой рукой ты пишешь? — следователь быстро положил перед ним чистый лист бумаги и ручку.

Тут мой подзащитный впервые удивлённо распахнул глаза и замямлил что-то невнятное.

— Вообще-то я могу и правой.

— А в школе какой рукой писал? — не унимался следователь. Казалось, нам больше, чем ему, нужно было это освобождение. Следователь встал и нервно прошёл в другой конец кабинета. Взял со стола очередное дело и вернулся на место.

Мой клиент посмотрел на меня огромными влажными карими глазами, вопросительно выпячивая вперёд свой подбородок: дескать, что говорить?

— Александр Иванович, разрешите, мы тут с ним один на один потолкуем? — как можно жалобнее попросила я.

— Сейчас, пусть ответит честно на пару вопросов, и я оставлю вас наедине. Так ты кто: левша или правша?