Чудеса Ветхого Завета и их научное объяснение - [28]

Для того чтобы лучше уяснить суть библейского чуда, заметим, что в свое разноцветное стадо Иаков включил только ягнят с черным окрасом, поскольку у козлят он встречается очень часто. Следовательно, главным принципом включения овец и коз в стадо Иакова стал их редкий окрас. А теперь по аналогии с опытом Менделя представим, что скот с доминирующим обычным окрасом, это желтые семена гороха, а с пестрым – зеленые. И тогда все становится ясным.

Отделив от общего стада скот с редко встречающимся окрасом, Иаков тем самым не дал возможности животным с парными рецессивными генами смешиваться с остальными. Поэтому у приплода в его стаде сохранялся прежний редкий окрас. Если бы стадо Иакова по-прежнему паслось со стадом Лавана, то в результате спаривания животных в большинстве случаев рождалось бы потомство с обычным окрасом, поскольку его носителем являются доминантные гены. Вместе с тем, в стаде Лавана остались животные с обычном окрасом, имевшие в скрытом виде рецессивные гены. Именно они и давали во втором поколении особей с другим, редким цветом меха, в соотношении 1 к 3 к потомству с обычным окрасом. Согласитесь, неплохая доля для натуральной оплаты труда пастуха!

Таким образом, примерно за три с половиной тысячелетия до рождения Грегора Иоганна Менделя, сформулировавшего закономерности передачи наследственных признаков, библейский пастух сумел на практике применить достижения генетики. Кстати, современная генетика может объяснить и еще один важный момент этой истории: почему у Лавана стал рождаться слабый скот? Дело в том, что применяемый отбор привел к тому, что с каждым в его стаде увеличивалась доля животных с гомозиготными, то есть с однородными генами. (Весьма любопытно, что у Иакова отбор продолжался шесть лет, то есть почти столько же, сколько опытами занимался и Грегор Мендель). При такой селекции у потомков могут проявляться рецессивные вредные мутации, что приводит к снижению жизнеспособности. Именно поэтому, кстати, у людей запрещены близкородственные браки. А поскольку гены, отвечающие за пестрый, крапчатый, пятнистый, а у ягнят еще и за черный окрас, – различные, то в стаде Иакова увеличение доли животных с гомозиготными генами не наблюдалось…

Дело кончилось тем, что удачливого Иакова, фактически прибравшего к своим рукам изрядную долю их богатства, дядя Лаван и его сыновья возненавидели. Поэтому Иаков, незаметно собрав всех своих домочадцев, посчитал для себя за благо отправиться в Ханаан. Дядя, узнав об этом бегстве, погнался за родственниками. Особенно его возмутила кража принадлежащих ему домашних богов. Лаван долго обыскивал беглецов, но так ничего и не нашел. Этих божков украла его младшая дочь Рахиль, спрятавшая их во время обыска под верблюжье седло, на которое она села.

Долгое время для библеистов было неясно: с какой целью Рахиль украла домашних идолов и почему Лаван придавал этому событию такое значение? Ответ был найден лишь недавно. В архиве клинописных табличек из Hузу было обнаружено завещание, в котором отец оставляет старшему сыну статуэтку домашнего божка и главную долю наследства. Отец подчеркивает в своем завещании, что другие сыновья имеют право приходить в дом основного наследника и приносить жертвы божку. Согласно законодательству царя Хаммурапи, зять, обладающий статуэткой тестя, пользовался правом на наследство наравне с сыновьями. Исходя из этого, можно предполагать, что Рахилью руководили чисто практические соображения: украв домашних идолов, она обеспечивала своему мужу права на наследство. Лаван знал об этом и именно поэтому так настойчиво добивался возвращения украденного…

Впрочем, вся эта история закончилась миром. Заключив союз, Иаков и Лаван расстались если не друзьями, то все-таки и не став окончательно врагами.

***

Глава 8. Был ли гиксос Йаков-хара библейским Иаковом

«Подл азиат, плохо место, в котором он живет – бедно оно водой, трудно из-за множества деревьев, дороги тяжелы из-за гор. Не сидит он на одном месте» – так весьма нелестно отзывался о своих восточных соседях царь Северного Египта Ахтой, отразивший в конце третьего тысячелетия до нашей эры вторжение кочевников, пришедших с Синайского полуострова. И действительно, трудные условия жизни заставляли потомков Авраама кочевать на обширном пространстве между Междуречьем и Египтом в поиске лучшей доли…

А вот эту красочную многоцветную фреску некоторые библеисты считают, чуть ли не прямой зарисовкой с места прибытия в Египет сынов легендарного Израиля-Иакова. На ней изображен торговый караван с грузом на ослах, только что пришедший в эту страну. Среди пришельцев – мужчины, женщины и дети. У всех представителей сильного пола видны характерные бородки, служившие у древних египтян своего рода условным обозначением семитов. Вождь этих людей вручает подарки египетскому чиновнику, а человек, замыкающий эту процессию, играет на лире. Судя по всему, товар привезен для фараона и его собираются обменять на какой-то другой ценный продукт, возможно на хлеб…

Увы, этот репортаж неизвестного древнеегипетского художника с места событий изрядно запоздал. Почти 3800 лет его фреска была абсолютно недоступна человеческому взгляду. Первым ее при свете факелов увидел английский археолог Перси Ньюберри, в 1890 году спустившийся в гробницу крупного египетского чиновника Хнумхотепа, похороненного в самом начале девятнадцатом веке до нашей эры. С тех пор вот уже целый век эта находка служит предметом ожесточенных споров, разгоревшихся в научном мире.