Чудеса в решете, или Веселые и невеселые побасенки из века минувшего - [120]

Резюме Норы: «Некогда ему было стать ни советчиком, ни антисоветчиком». И, стало быть, некогда было участвовать в событиях 1990-х годов.

Странно, ей-богу! У академика Сахарова нашлось время выступать в Белом доме, да и повсюду — правда, его до того сослали в Горький, где он и погиб бы, если бы не мифический Горбачев.

Нашлось время и у учеников Сахарова, и у многих тысяч других физиков и лириков, которые выходили на стихийные демонстрации в 1990-х…

Выбрал время на срочный прилет к Белому дому — аж из Лондона — и чрезвычайно занятый Ростропович.

Я уж не говорю о молодом интеллигенте Егоре Гайдаре, который правда, не был режиссером и даже гуманитарием, как Тенгиз и Нора, но, безусловно, происходил из интеллигентной и творческой семьи. У Норы дед Яков был мудрец, великолепно владевший пером, а у Гайдара один дед был прекрасным детским писателем, а другой (Бажов) — журналистом и тоже писателем… Правда, Егор Гайдар, как и отрицательный папаша Норы, Генрих (и что за манера называть отца и мать по имени!), был членом КПСС так же, как и многие его товарищи по реформам! Но и они работали, видимо, не меньше Тенгиза. И все же нашли время. Так же как Буковский — тоже сын гуманитариев, тоже прилетевший из Лондона в Москву, чтобы помочь реформаторам, которые его не послушались…

Однако перейдем к Норе.

Норе, оказывается, перестройка была вообще не нужна, поскольку это ничего не изменило в ней. Ведь Нора со школьных лет испытывала высокомерное презрение к коллективизму и с отвращением относилась к фальшивой идее «общественного», которое выше «личного…».

А теперь приведем цитату из книги Улицкой о перестройке полностью…

«Мифическая перестройка как будто закончилась вместе с дефолтом 98-го года. Да, собственно, оба они, Тенгиз и Нора, с самого начало поняли, что перестройка не имеет к ним никакого отношения. Как оказалось, им нечего было в себе перестраивать, чтобы привести в соответствие вновь разрешенное думание и собственные созревшие мысли». И далее: «Разрешенная свобода, тень ее, не произвела на него (Тенгиза. — Л. Ч.) никакого впечатления. Нора тоже ее не вполне заметила, в ней было слишком много собственного своеволия…»

Итак, мне, как читателю, совершенно ясно: Норе с ее великолепным презрением и занятому Тенгизу совершенно наплевать на все, что получила в результате перестройки Российская Федерация и бывшие республики СССР, в том числе Грузия, и тем паче демократическая Германия плюс ряд демократических стран от Чехии до Черногории, от Болгарии до Словакии…

Их с Тенгизом все это не касается… В ответ, обозлившись, могу сказать: ну и черт с ними… Но ведь именно Тенгиз и Нора, если верить роману Улицкой, в полной мере воспользовались плодами перестройки и реформами Ельцина — Гайдара!

Начнем с того, что Нора в страхе перед войной в Афганистане отправила своего сына в США, но все же сумела не лишить его советского гражданства. А потом стала летать вместе с Тенгизом в Нью-Йорк ради спасения своего Юры с той же легкостью, с какой советские граждане могли летать до перестройки разве что в Воронеж или в Казань. Не будь перестройки, не видать бы Норе сына… Так и погиб бы ее мальчик…

Нора с Тенгизом, как явствует из романа «Лестница Якова», работали уже в 1990-х в Югославии и в Венгрии… У них даже появилась там «известность» как у режиссеров… А после Тенгиз уже один ставил спектакли, кажется, в Англии, а может, и в странах Западной Европы. И вроде бы даже получал призы на тамошних фестивалях! А Норину книгу перевели сразу на английский и французский — видимо, книга была талантливая.

Но вот когда сверхталантливый Синявский отправил за границу безусловно талантливые «Прогулки с Пушкиным», его посадили в тюрьму. И было это уже в 1960-е, самые «вегетарианские» годы в истории СССР…

Ну и наконец, счастливый финал Нориной жизни не смог бы наступить, если бы она не стала счастливой бабушкой. А для этого сыну Юре требовалась хорошая жена, которая крепко стоит на ногах. И такая жена нашлась, и оказалась она… владелицей турфирмы — не существовавшего до рыночных реформ заведения.

И последнее: фамилия Норы — Осецкая. И дед Норы, Яков, и бабушка Норы, Маруся, и отрицательный папаша Генрих были евреи. Только мать — русская — все равно героиня Улицкой наполовину еврейка и этого не скрывает.

У меня тогда вопрос:

Неужели Нора Осецкая забыла о государственном антисемитизме в сталинском, да и послесталинском Советском Союзе? Я подчеркиваю слово «государственном»… Ибо мне могут сказать, что и в РФ существует антисемитизм — но это антисемитизм бытовой, который есть и в США, но это не одно и то же. Отнюдь нет. Поэтому в Нью-Йорке двенадцать лет, кажется, мэром был еврей Блумберг. А у нас процветают при Путине олигархи-евреи и политики-евреи…

Впрочем, Америка Норе не указ.

В книге «Лестница Якова» Улицкая не отказывает себе в удовольствии лягнуть США за бездуховность — хотя делает это не от имени Норы, а от имени ее приятельницы… Все в лучших «доперестроечных» традициях…

Книгу можно переиздавать и дальше…

К сожалению, Нора Осецкая не только выдуманный персонаж, таких Нор было в 1970-е годах очень и очень много. Я их хорошо помню, поскольку они принадлежали к послевоенному поколению, а стало быть, были ровесниками моего сына и его ближайших друзей. Все ровесники так же, как и Нора, презирали старших — в том числе, своих отцов и матерей, не считая всех остальных родственников. Презирали и их мораль, и их систематический труд. Ни во что не ставили нормальное обучение в тогдашних вузах. Для них основной ценностью были разговоры «на кухнях» — причем политику они считали совершенно зряшным делом. Главной ценностью была дружба.