Чучело белки - [47]

Лайла повернулась и беспомощно посмотрела на толстую бесформенную тушу, почти утонувшую в черном платье, натянутом поверх другой одежды. Увидела черную шаль и белое лицо, нарумяненное, жеманно улыбающееся. Ярко-красные губы шевельнулись, приоткрывшись в судорожной гримасе.

— Я — Норма Бейтс, — взвизгнул истеричный голос. Показалась белая рука с зажатым в ней ножом. Черная фигура спускалась по лестнице мелкими семенящими шажками. Неожиданно раздались еще чьи-то шаги, и Лайла снова закричала, когда к ворвавшемуся на лестничную площадку Сэму метнулся нож, показавшийся ей быстрее смерти. Но Сэм успел перехватить руку, державшую нож, и тут же резко вывернул ее. Нож со стуком упал на пол.

Лайла закрыла рот, но крик не оборвался. В подвале продолжал звучать истошный визг сумасшедшей женщины, вырывавшийся изо рта Нормана Бейтса.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

На то, чтобы извлечь тела и машины из болота, ушла неделя. Полицейским пришлось позаимствовать в дорожной службе округа землечерпалку и автокран, но в конце концов они справились с задачей. Деньги тоже нашли, они так и лежали в бардачке. Как ни странно, банкноты идеально сохранились, даже ничуть не подмокли.

Приблизительно в то же время, когда заканчивалась полицейская болотная эпопея, в Оклахоме задержали бандитов, ограбивших банк в Фултоне, но репортаж об этом не занял и четверти колонки в фейрвейлской «Уикли геральд» — почти вся первая страница газеты повествовала о деле Бейтса. Сенсацию сразу подхватили Ассошиэйтид Пресс, и Юнайтид Пресс, и даже национальное телевидение. В некоторых репортажах проводились параллели с делом Гейна, нашумевшим несколько лет назад на севере страны. Журналисты сознательно нагнетали обстановку вокруг “дома ужасов” и лезли из кожи, пытаясь доказать, что Норман Бейтс систематически, долгие годы убивал постояльцев своего мотеля. Они требовали проведения тщательного расследования всех случаев необъясненных исчезновений, зарегистрированных в округе, а также предлагали полностью осушить болото — с целью поиска новых трупов.

Понятно, что расходы по такому проекту пришлось бы нести не им.

Шериф Чамберс дал несколько интервью, и некоторые из них напечатали полностью, а два — даже с фотографиями. Он пообещал тщательно изучить все аспекты дела. Окружной прокурор требовал скорейшего начала судебного разбирательства (в сентябре предстояли первичные выборы) и ни в малейшей степени не препятствовал устному и печатному распространению слухов, изображавших Нормана Бейтса виновным в каннибализме, сатанизме, кровосмешении и некрофилии.

В действительности, прокурор даже ни разу не побеседовал с Бейтсом, который находился на обследовании в Институте судебной психиатрии.

Не видели Нормана и газетчики, что, впрочем, совершенно не мешало им в их работе. Буквально через пару дней стало очевидно, что фактически все население Фейрвейла — не говоря уж о прилегавших к городу южных районах округа — находилось в деловых или близких отношениях с Норманом Бейтсом. Некоторые «ходили с ним в школу» и еще тогда замечали «что-то странное в его поведении». Очень многие посещали его мотель и свидетельствовали, что Бейтс «всегда вызывал у них подозрения». Кое-кто помнил мать Нормана и Джо Консадайна и, естественно, «с самого начала сомневался в этой истории с липовым двойным самоубийством». Впрочем, пикантные подробности двадцатилетней давности казались просто скучными по сравнению с новейшими разоблачениями.

Мотель, конечно, закрыли, и, в каком-то смысле, об этом можно было пожалеть, поскольку к нему стекались бесконечные вереницы автотуристов, страдавших нездоровым любопытством. Очень вероятно, что многие из них пожелали бы снять номер, а небольшое увеличение платы за постой с лихвой компенсировало бы расходы на белье и полотенца, которые, несомненно, расхитили бы на сувениры. Однако дорожная полиция не пропускала любителей острых ощущений, взяв под охрану и мотель, и недвижимость на холме за ним.

Бум коснулся и скобяного магазина: позднее Боб Саммерфильд доложил Сэму, что выручка в те дни заметно возросла. Всем любопытным, естественно, хотелось побеседовать с Сэмом, но тот провел часть недели в Форт Уорте с Лайлой, а затем отправился в Институт судебной психиатрии, где три известных медика занимались изучением личности Нормана Бейтса.

Однако определенный ответ доктора Николаса Штайнера, председателя комиссии, Сэму удалось получить лишь через десять дней.

Содержание беседы с психиатром он изложил Лайле на следующей неделе, когда девушка вернулась из Форт Уорта. Разговор проходил в гостинице, в которой остановилась Лайла. Поначалу Сэм старался быть немногословным, но она потребовала, чтобы он ничего не опускал.

— По-видимому, мы никогда не узнаем всего, — сказал Сэм, — а в отношении мотивов можно наверняка утверждать, что мы останемся на стадии предположений. Сначала Бейтса держали под транквилизаторами, но и после того, как его организм полностью от них избавился, еще никому не удалось разговорить его. Штайнер утверждает, что лишь ему одному удалось наладить с пациентом какое-то подобие контакта, однако в последние дни состояние Бейтса ухудшилось. Штайнер говорил что-то о параллелелизме сознания, диссоциации, фугах и прочем в таком же роде, но я почти ничего не понял.