Отец Глазастой принес венок из живых цветов. Правда, венок этот тащил не он, а его шофер. Венок был большущий, а шофер маленький, поэтому он надел его себе на шею. Коля показал на него пальцем и рассмеялся. Я вздрогнула, у него смех был какой-то дикий, он не смеялся, а выдавливал из себя: „Гы-гы-гы“.
Отец Глазастой, проходя мимо нас, остановился на секунду, но Коля не обратил на него никакого внимания, и он отошел. Вообще, с того момента, как появился отец Глазастой, он стал сразу самым главным, и к нему подошли могильщики, и все завертелось, и все заспешили. Быстро закрыли гроб крышкой, заколотили гвоздями. Тут Глазастая заплакала, закрыла лицо руками, и я тоже заревела.
А в это время гроб опустили в могилу и стали быстро засыпать землей, а шофер поднес венок и прислонил его к холмику. Именно в эту минуту я и потеряла Колю. Почувствовала, что моя рука пустая. Оглянулась — а его нет. Я туда-сюда, а его нигде нет. Бросилась искать. „Коля! — кричу. — Коля!“ Теперь часто думаю: может быть, это был самый страшный момент в моей жизни. Ору: „Коля, Коля!“ — и бегаю между могилами. А он знаешь что сделал?… Спрятался за соседний памятник. Притаился, ждет, когда я его найду. И лицо у него совсем-совсем нормальное, хитренькое такое личико, симпатичное.
Потом отец Глазастой без всяких слов протянул могильщикам деньги, прихватил Глазастую и Колю и укатил.
А мы остались: две старухи, три женщины помоложе, мужчины, которые несли гроб, и еще один, странный, плохо одетый, небритый, он все время плакал, вытирая слезы кулаком.
Мы стояли, не зная, что делать. Потом странный мужчина сказал мне: „У нас поминки, если хочешь, приходи… Но Лариски, конечно, не будет. А в общем-то, может, и объявится. Она ведь решила жить на Воробьевке вдвоем с Колей. Вот только как она с ним управится, не знаю“. А я ответила, что к ним я пойти не могу — у меня занятия. А он почему-то улыбнулся, вроде как смутился. Видно, догадался, что мне все это в тягость.
Я вышла на главную дорожку и побежала, а потом остановилась и стала их ждать. Подумала: пойду на их поминки, а вдруг правда Глазастая туда придет с Колей. Они скоро появились, но зашли все в церковь, а я не решилась. У церкви появляется Куприянов на мотоцикле. Зачем — непонятно. Смотрит на меня, ухмыляется.
Но ты не думай, это еще не вся история. Только начало. Так что слушай дальше.
После похорон Глазастая исчезла. Ни на какой Воробьевке с Колей она не появилась. Звоню ей — не отвечает ни утром, ни днем, ни даже ночью. „Ясно, — думаю, — живет у отца“. Выбора нет, мотаю к Ромашке, спрашиваю: „Глазастая в школу ходит?“ Та отвечает: „Не ходит, а что?“ Вопрос оставляю без внимания и ухожу.
Тащусь на Фигнера, думаю, может, там поймаю Глазастую. Ты спросишь: чего я ее ловлю, раз она мне не звонит?… Отвечаю: я все время думаю: а вдруг я ей нужна? Она же доверила мне свою тайну про Колю. А теперь этот Коля в моей голове как гвоздь сидит. В общем, на второй день вдруг дверь их подъезда хлоп — на улицу вылетает Джимми, за ним двое одинаковых пацанят лет по пяти, а потом выходит такая складненькая „телка“, вроде Ромашки. При шмотках: в синих брюках и белой куртке. Догадался — кто?… Мачеха Глазастой, это же ежу понятно, с двумя сыновьями. Не раздумывая, бросаюсь вперед, в пасть к Джимми, хочу его использовать для личного знакомства с ними. Думаю: „Если он меня не узнает, то наверняка растерзает“. А сама нежным голоском: „Джимми, Джимми, какая красивая собачка!“ А он как бросился ко мне навстречу, я еле удержалась под его тяжестью. А „телка“ кричит не своим голосом: „Девочка, осторожней!“ А Джимми уже мне все лицо вылизывает — узнал.
Они окружили меня, мачеха и два ее сына.
„А я подруга Лариски, — говорю. — А почему она в школу не ходит?“
„Уехала, — отвечает мачеха, — ненадолго“.
А один из мальчишек кричит: „Она с папой уехала… и с Колькой!“ А второй добавляет: „Повезли его в… специнтернат“.
„Ну дела!“ — думаю. Тут я сразу соображаю, зная характер Глазастой, что из этого ничего хорошего не выйдет. И как в воду глядела.
Отец Глазастой, говорят, сильная личность. Если он что-то решил, возражать нельзя. А он сказал, что Глазастая переезжает к нему, а Колю отправляют в специнтернат для больных детей. И весь разговор. И вот наша непокорная Глазастая, вместе с отцом, повезла Колю в интернат.
С тех пор я ее ни разу не видела!
Но ты слушай, слушай дальше, что придумала наша пятнадцатилетняя!
Когда она вернулась домой с отцом без Коли, то Джимми набросился на нее, чуть с ног не сбил, потом отскочил и стал царапать дверь. Ясно: ждал Колю. Обстановка сразу накалилась. Мачеха усадила Глазастую с отцом ужинать, а Джимми свернулся кольцом около двери и не отзывался, когда звали. Пацаны утащили со стола ломтик колбасы и положили около носа собаки, но Джимми даже не шелохнулся. Когда Глазастая вышла к нему, он вскочил и начал тянуть ее на улицу. „Я погуляю с ним, — сказала Глазастая, а сама вышла и скомандовала: — Вперед!“ И они побежали.
Представляю себе эту парочку. Впереди громадная овчарка, сбивая людей, вытягивается в прыжке, а за нею молчаливая мрачная Глазастая. Бегает она быстро, как спринтер, не отстает от Джимми.
