Что-то смешное : Серьёзная повесть - [29]

— Совсем и не обманываю. Давай одеваться.

— Нет, — сказал Рэд. — Пусть они еще поспят. Иди к себе и подожди немного, скоро мы оденемся.

— Я не могу пойти к себе.

— Почему?

— Там кто-то есть.

— Никого там нет.

— Есть.

— Нет, Ева. Опять ты обманываешь.

— Кто-то мертвый, — сказала Ева.

— Кто? — сказал Рэд, потому что трудно было угадать точно, когда она обманывает, а когда — нет. Все, что она сказала, звучало как правда.

— Не знаю кто, но он мертвый.

— Ты не обманываешь, Ева? Только честно.

— Нет, это правда.

Рэд посмотрел на нее, силясь угадать, действительно ли то, что она говорит, правда.

— Мне страшно, — сказала она.

Рэду тоже стало страшно. Он соскочил с постели. Он направился вдоль коридора к комнате сестры, и Ева — за ним, и оба они шли медленно, неохотно, через силу, словно их подстерегала величайшая опасность. Ред был здорово испуган. И Ева теперь уже и сама не сказала бы со всей уверенностью, что там, в ее комнате, нет мертвого человека. Дойдя до двери, Рэд ринулся в нее напролом, почти ослепший от отчаянного страха. Когда же глаза его снова обрели способность видеть, он убедился, что в комнате никого нет.

— Он исчез, — сказала Ева.

— А где он был?

— Вот тут, — сказала Ева. Она ткнула пальцем в самую середину пустой фруктовой вазы.

— Вечно ты выдумываешь, — сказал Рэд. — Ну ладно, одевайся.

— Тебе придется помочь мне с туфлями.

— Хорошо.

Он ушел обратно в свою комнату и справился с одеждой за какие-нибудь две минуты. Вернувшись к Еве, он нашел ее почти одетой. Он помог ей застегнуть туфли, и они выбрались в гостиную, а оттуда, очень тихо, через входную дверь — из дому. Они обогнули дом и вышли на задний двор, к инжиру. Рэд сорвал с нижней ветки спелый плод и дал Еве; Ева очистила его, только не весь, и съела. Потом он взобрался на дерево и нашел на нем множество плодов; он срывал их и один съедал сам, а другой бросал сестре.

С полчасика они поговорили про обманы и про мертвых людей, а потом, когда наелись инжиров, Рэд спустился с дерева и повел Еву к тому месту, где нашел вчера Флору Уолз. И здесь они провели с полчасика. Но когда вернулись к дому, родители их все еще спали. Дом все еще молчал.

— Давай разбудим их, — сказала Ева.

— Не надо, — сказал Рэд. — Пускай спят.

— Уже поздно, Рэд. Ужасно поздно.

— Вовсе и не поздно. Пускай они поспят.

Они постояли у насоса и снова поговорили; но их голоса могли разбудить спящих, и поэтому Рэд взял Еву посмотреть на гранатовые и оливковые деревья.

— Мы совсем одни в этом мире, — сказала Ева. — Только ты и я, Рэд.

— Нет, мы не одни.

— Да, одни. Ни отца, ни матери. Только брат и сестра, совсем одни в целом мире. Ты убьешь их, если они придут за мной?

— Кого, их?

— Тех, кто приходит за нами.

— Кто они такие?

— Не знаю. Ты убьешь их?

— Да, — сказал Рэд.

Девочка подумала о тех, кто приходит за нами, и о том, как ее брат убьет их, одного за другим, а затем ее глаза обратились к гранатовым деревьям.

— Дай мне один из этих гранатов, — сказала она.

— Они еще не спелые, — сказал Рэд.

— Все равно, дай мне один.

Рэд прыгнул, чтоб поймать нижнюю ветку, но поймал только пару листьев; листья оторвались от ветки, а сама она распрямилась и задрожала, и гранаты заплясали на ней, но вниз не упали. Рэд прыгнул снова, поймал веточку, одной рукой пригнул ее как можно ближе к себе, другой — потянулся за гранатом. Он сорвал самый большой, отпустил ветку и протянул гранат Еве. Она внимательно рассмотрела его со всех сторон и сказала:

— Я сохраню это навсегда.

— Почему?

— Чтобы вспоминать о тебе, когда ты умрешь.

— А что ты дашь мне, чтобы и я вспоминал тебя, когда ты умрешь? — сказал Рэд.

— Я дам тебе что-нибудь, — сказала Ева. — Ты мой маленький брат.

— Я твой большой брат.

— Да, мой большой брат. Я дам тебе что-нибудь.

— Когда же?

— Когда достану, — сказала Ева.

Они побрели назад к дому, все еще беседуя о любви и смерти и надеясь, что их отец и мать проснутся к тому времени, когда они дойдут до дому, потому что и Рэд, и Ева уже тосковали по ним и хотели снова увидеть, услышать их и ощутить их запах и, может быть, даже помочь им немного относительно любви и смерти.

23

Он спал, так что она могла говорить с ним и в то же время с собой, говорить сквозь сон, потому что и сама она еще не совсем проснулась, и тело ее было охвачено дремой, оно было оцепенелое и бесчувственное, и голос ее был медленный, сонный шепот, и сон то отпускал ее, то снова сковывал.

— Ивен? — говорила она. — Я не знаю, что произошло, но и знаю тоже. Я знаю, что произошло. Я не хотела этого, но и хотела. Это произошло по моей вине. Это произошло по моему желанию, а не как-нибудь случайно. Я сделала это, потому что хотела, Ивен. И не раздумывала о том, с кем я, потому что мне было безразлично, потому что я не люблю раздумывать да и незачем мне это, потому что все раздумывают слишком много, я же не раздумываю вовсе.

Ивен все еще спал, лежа спиной к ней. Дети были во дворе или в винограднике: она слышала их шаги и голоса.

Она привстала, оперлась на локоть, придвинулась ближе к кровати рядом, к мужу.

— Ивен? — сказала она.

Мужчина пошевелился.

— Ты не спишь, Ивен?

Он наконец повернул к ней лицо, непонимающее, сонное.