Что нас не убивает - [17]

Он был убийцей, он остался убийцей, и все, что в нем изменилось, это цифры урона. Ну ладно, Виталик перестал быть зомби, ругаться через слово и спас СССР, но это ведь только внешние перемены. А внутри, я уверен, он все тот же старый добрый Виталик.

И рука у него до сих пор психосоматически ноет.

– Это тоже нормально, – сказал Магистр. – Люди не меняются. А когда меняются, то это перемены к худшему. И сразу после этого им прилетает. Вспомни Соломона. После близкого знакомства с тобой он изменился, и чем там дело кончилось?

Тут мне крыть было нечем.

– И кстати, – сказал Виталик. – А чем там дело кончилось?

– Я его убил, – сказал я.

– И правильно, – сказал Виталик. – Никогда он мне не нравился. Мутный тип. И скользкий, что твой угорь.

Официант снова кашлянул.

– Ты лучше иди, Грег, – сказал ему бог-император. – А тележку оставь. Полагаю, мы сможем и сами себя обслужить.

– Спасибо, сир, – с видимым облегчением сказал Грег и оставил нас наедине с нашими людоедскими разговорами.

Когда дверь за ним закрылась, Кевин уселся на подоконник и глотнул кристально чистой воды из хрустального бокала.

– Теперь давайте оставим философские разговоры и поговорим о делах, – сказал он. – А поскольку дел у нас много, предлагаю идти по нарастающей, от мелких проблем к крупным. Федор, ты уже сжег полтора миллиарда китайцев?

Глава 5

– Вообще-то, формально они уже не китайцы, – сказал Федор. – Альтернативноживые не имеют национальности.

– Ну и к чему тут эта чертова толерантность? – поинтересовался Виталик. – Просто «зомби» звучит куда короче и понятнее.

– Так сейчас принято в академических кругах, – объяснил Сумкин. – Зомби, по сути, это неправильно и нетактично. Новая этика предполагает, что это альтернативно-живые ограниченно разумные гиперактивные существа.

– Гендерно нейтральные? – попытался угадать Борден.

– Ну, это уж если совсем погружаться, – сказал Сумкин.

– Так и оставь свою терминологию для своих академических кругов, – предложил Виталик. – А здесь ты в кругу друзей.

С этими словами он выразительно посмотрел на Магистра, но первого из игроков и последнего из Архитекторов взглядом не прошибешь, даже если боевой президент смотрит.

– Скажи мне, какую ты используешь терминологию, и я скажу, кто ты, – заявил Магистр. – От правильной терминологии многое зависит. Скажем, зомби. Зомби – это просто ходячий кусок гнилого мяса, прости меня, Виталий, зомби не жалко, зомби можно истреблять миллиардами. А назови его альтернативноживым, и ты получишь уже совершенно другую историю, не так ли? И, судя по тому, что Сумкин именно так зомби и назвал, никого он так и не сжег.

– Это так? – спросил Кевин.

– Так, – подтвердил Виталик. – Мы решили, что неправильно начинать новую историю Земли с геноцида. Пусть даже такого. Возможно, найдется другое решение.

– Да черта с два, – сказал Магистр. – Не найдется.

– Пока мы возвели на границе с Китаем силовые барьеры, – сказал Виталик. – Построили, так сказать, вторую Великую Китайскую Стены, в два раза выше и прочнее, чем Первая. Пусть посидят там и подумают о своем поведении.

– Это так не работает, но решение отличное, – сказал Магистр. – Она там прокачаются, и вы сможете взять с них в несколько раз больше опыта. Лута, правда. не прибавится, но с ним и так все должно быть очень неплохо.

– Это не вопрос лута и опыта, – сказал Виталик.

– Ты забыл, где мы, – сказал Магистр. – В конечном итоге любой вопрос здесь упирается в лут и опыт.

– Где вы нашли столько энергии? – поинтересовался Кевин.

– Федор помог, – сказал Виталик. – Пригнал своих студентов, типа как на практику, и расчехлил пару артефактов.

– Гуманизм – это прекрасно, – сказал Магистр. – Особенно если его исповедуют твои враги. Знаете, сколько народов я сокрушил только из-за их излишнего гуманизма?

– Как бы там ни было, сейчас этот вопрос не требует поисков срочного решения, – сказал Виталик. – Мы подумаем об этом позже. Возможность сжечь все на хрен можно использовать в любой момент.

– Если только зомби не подкопаются под ваши барьеры, – заметил Магистр.

Федор с Виталиком переглянулись.

– Не подкопаются, – сказал Федор. – Они уходят на полтора километра под землю. Этого хватит.

– Если они не додумаются укреплять туннели, – заметил Магистр.

– Не факт, что они вообще додумаются копать.

– Не стоит недооценивать альтернативноживых в умении устраивать всякие пакости, – сказал Магистр и вернул взгляд Виталику.

– Замяли вопрос, – сказал Виталик. – Товарищ председатель, что там у нас дальше на повестке дня?

Кевин сделал вид, что сверяется с каким-то списком.

– Удалось ли найти триггер, который запускает откат Земли?

– Удалось, – сказал Федор.

– Это мой сын, – сказал Виталик.

– Сколько ему лет?

– Шестнадцать.

– Где он?

– В Ленинграде. В смысле, на Земле.

– Давайте переместим его в безопасное место, – предложил Кевин. – Например, сюда.

– На Земле достаточно безопасно, – сказал Виталик. – К тому же, его охраняют мои лучшие люди.

– Ну ты вообще, сука, орел, – сказал Магистр. – Как это вообще можно было просчитать, к хренам? Мы тут головы сломали, пытаясь найти триггер, а тут вот оно как. Кто-нибудь вообще знал, что у этого элитного альтернативноживого был сын?