Что, если мы поверим - [102]

Я опередила его. Я поцеловала Скотта, и он больше ничего не говорил. Я целовала его всем моим существом. Его объятия ослабли, он смотрел на меня почти изумленно, потом притянул к себе.

В этот раз все было по-другому. Мое сердце билось вдвое быстрее, но поцелуи были медленнее. Более спокойными, но не менее настойчивыми. Я знала, что все правильно. Что между нами нет больше тайн. Потому что худшее случилось, и он, несмотря на это, остался со мной.

Крик удивления вырвался у меня, когда я прижалась к нему теснее. А потом я, задыхаясь, упала спиной на диван, и Скотт придавил меня всем своим весом.

Не было жестко и бессмысленно, мы делали это осознанно и проникновенно. Было не менее захватывающе, чем первый раз. Наоборот, я не знала, как дышать, когда Скотт наконец оказался подо мной. Без одежды, прекрасный. Мы занимались любовью, он крепко держал меня. И я ни о чем больше не думала. Только о нем и о том, что все правильно. Что наши тела слились, став податливыми, горячими и потными.

Скотт не стал включать бассейн. Пока не стал. Мы просто забыли о нем. Когда он вернулся и сказал, что на прогрев воды потребуется часа два, мы сделали это еще раз. И еще. Под душем и в постели. Солнце село, и после ужина и первого бокала вина весь остальной мир перестал для меня существовать.

– Почему я? – спросил Скотт, когда я, спустя часы наконец залезла к нему в теплую воду. Уставшие от вина и секса глаза и от этого же покрасневшие губы. – Я имею в виду, что тебя так восхитило, что ты захотела написать обо мне? Почему не… не знаю, не Шон Мендес и не Джастин Бибер?

Я засмеялась и дала ему притянуть себя в воде.

– Я тебя умоляю… Почему тебе в голову пришли эти двое? Только потому, что они канадцы?

– Не смейся надо мной. Я тебя серьезно спрашиваю.

– Я не смеюсь над тобой. Но я не знаю, что ответить, Скотт.

Он помолчал, значит, не поверил.

– Ну хорошо. Джастин Бибер мне никогда не нравился, Шон классный, но не очень интересный.

– Почему? Я хочу понять.

– Он слишком счастливый, – ответила я. – Я как-то не верила его песням. Не было в нем тайны и противоречий.

– А у меня были?

– Ты весь – тайна и противоречия, Скотт.

– Для комплимента звучит сомнительно.

– Согласна.

Он тихо засмеялся:

– По крайней мере, ты честна со мной.

– Я думаю, дело в маске, – сказала я как бы себе самой. – Даже практически уверена. Без маски я бы тоже стала твоей фанаткой, мне нравится твоя музыка, но мне нравится и много другой музыки. А мне хотелось узнать тебя лучше. О чем ты думаешь, кто ты на самом деле и тому подобное. Мне было интересно, кто скрывается за PLY. И поскольку у меня не было возможности узнать, я все придумала сама. Ты знаешь, сначала я и правда писала для себя. Я даже не знала, что такое фанфикшн. В какой-то момент я наткнулась на ваттпад, и при чтении первой же истории о тебе мне пришлось чуть не на каждой странице закатывать глаза. И тогда я написала свою собственную историю. Это было прикольно, и мне хотелось чего-то такого, потому что в школе, кроме меня, никто не был настолько фанатом. И тогда я познакомилась по интернету с людьми, которые были на одной волне со мной. С Флином, Садией…

– А Джен? – спросил Скотт.

Моим первым желанием было помотать головой, но зачем же? И я кивнула:

– И Джен.

– То есть она тоже обо мне писала?

– Скотт, о тебе многие писали.

Он помедлил:

– А другие знают, что мы знакомы?

– Нет.

Скотт с удивлением посмотрел на меня.

– В тот вечер у Сэма, когда впервые столкнулись, я хотела все рассказать Флинту и Садии. Ты понимаешь, что я чуть с ума не сошла? Я думала, что у меня галлюцинации. Мне было необходимо с кем-нибудь поговорить об этом. Но что-то внутри меня противилось этому.

– И с кем же ты в результате поговорила?

– Ни с кем.

– Серьезно?

– Серьезно… раньше я бы поговорила с Джен. Даже почти наверняка поговорила бы. Таким образом, может, это и хорошо, что нам больше нет дела друг до друга.

– Жаль.

– Почему тебе жаль?

– Если я правильно понял, без меня вы никогда бы не познакомились. И в твоей истории ты написала, что лучше бы вовсе не знакомились.

– Скотт, я не это имела в виду, – начала я, но под его взглядом замолчала.

– Ужасно, что она тебя так обидела.

Я посмотрела в его сторону, он тоже смотрел на меня. И я поняла, что он готов слушать меня дальше. Меня и весь мой душевный мусор, которым я не стала бы грузить никого другого. Скотт хотел меня выслушать.

– И правда ужасно, – прошептала я, и с каждым словом мне было все труднее говорить. Это произошло несколько месяцев назад, а я все еще злилась, ощущала грусть и пустоту. И я не хотела плакать. Она перестала играть в моей жизни какую-то роль, потому что я в ее жизни очевидно не играла никакой.

– И да. – Я посмотрела вверх. – Больше всего мне хотелось бы сказать, что мне все равно. Но правда состоит в том, что лучше бы я никогда ее не знала.

– Но тогда ты не приобрела бы весь этот опыт.

– Знаю, – прошептала я. – Но тогда я бы меньше страдала.

– Что на нее нашло?

Я пожала плечами.

Так оно и было. Я не знала. Я не понимала, до сих пор у меня не было этому объяснения.

– Я не могу тебе сказать. Сама не знаю. Если мы ссорились, то в основном из-за историй. Как дети. Украденные идеи, скопированные фразы… такие вещи. Бывало и другое. Собственно, все, что я говорила или делала. Меня это так ранило. Она считала, что дружить со мной токсично. Что я токсичная. Ты понимаешь, каково это? Когда человек, который за короткое время стал значить для тебя так много, вдруг говорит, что он заболевает от общения с тобой? Что он тебя больше не переносит? – Я замолчала и опустила голову, потому что слезы навернулись на глаза.