Что было, то было - [9]
— Уехал наш Славка, — вздохнула она, вернувшись. — Что-то так жалко его! Воевать ведь… А им хоть бы что. Веселые, будто на праздник собрались… Это подарок твоему шпингалету. — Она подала новые байковые портянки. — Сказал, только с уговором, чтоб считали его крестным. А мне карточку дал на память. Красавец он у нас, Славка. Глянь.
На снимке двоюродный брат Ирины был не в пилотке, как сейчас, а в фуражке, с сержантскими треугольниками на петлицах гимнастерки. Красавцем вроде бы нельзя назвать, но лицо приятное — выразительные губы, брови вразлет.
— Что ж, такого-то можно принять в крестные, — улыбнулась Ольга.
— Э, нам паровоз подают! — обрадовалась Ирина. — Дай-ка чайник, кипятку наберу, пока он прицепляется. Уж попьем мы сегодня по-довоенному!
Ольга подала чайник, и Ирина, брякая крышкой, побежала вдоль состава к паровозу.
Отправились не сразу. Еще с полчаса стоял состав неподвижно на стальных путях Всполья. За это время Ольга и Ирина увидели такое, чего лучше бы и не видеть.
Подошел санитарный поезд. К платформе примчались машины «скорой помощи» с красными крестами, крытые брезентом и открытые грузовики. Санитары в белых халатах торопливо принимали из вагонов на носилки и грузили в машины раненых. Их вид был удручающ: у одного вся голова в бинтах, у другого — грудь, у того — ноги… Стон, запахи лекарств доносились через пути до состава с товарняком.
Ольга порывалась бежать к санитарному поезду:
— Вдруг там из наших кто… из пограничников!.. Пойду я…
Ирина вразумляла:
— Не выдумывай! Там их сотни. Попробуй найди… Отстанешь еще.
Ольга, может, и не послушалась бы Ирины, да помешал свисток паровоза. Пришлось забираться в вагон. И только теперь они по-настоящему увидели, что и в соседних вагонах и в дальних — всюду были такие же неприкаянные пассажиры и тоже спешили занять свои «плацкартные» места.
Опять застучали колеса свою нудную нескончаемую песню. И хотя они уносили все дальше от фронта, от смертельного зарева, Ольга, насмотревшись на выгрузку раненых, снова впала в уныние. С каким-то тупым безразличием позже в пути она следом за Ириной пересядет с этого состава — у него другой маршрут — на новый, с того под ругань крикливого железнодорожника, любителя порядка, сойдет и усядется в пристанционном скверике на примятой зеленой мураве. Ирина будет чертыхаться, клясть Гитлера и войну. Ольга же, в каком-то дремотном состоянии, покачивая Сашку, не проронит ни слова. Потом они пройдут к пассажирскому поезду. Ирина из всех проводниц выберет одну постарше, посердобольней и уговорит ее пустить их к себе в вагон. Сколько-то прогонов они промчат с шиком, хотя и в душной тесноте. Еще сутки в маленьком вокзале — и снова товарняк, попахивающий навозом. День и ночь грохот колес. Бездумье. Сонь. Даже крик своего ребенка кажется далеким, чужим…
В себя Ольга пришла на песчаном берегу широкой реки, через которую их переправил в карбасе горбатый перевозчик. Она увидела воду с солнечными зайчиками, обрадовалась:
— Давай умоемся, Ира!
Ирина ответила шуткой:
— Мы с тобой вон какие — Двина замутится.
— Это — Двина?
— Да, Северная Двина. Моя родная речушка. На ней выросла.
— А нам далеко еще?
— С час езды.
— На чем же мы?
— На лошади. Скоро наши приедут. Я по телефону с почты заказала.
— Когда успела?!
— А покуда ты Сашку в вокзале кормила.
— У меня какой-то провал был. Ничего не видела.
— Давай умывайся. Я Сашеньку побаюкаю. Не спит? Ну-ка иди, иди к тете, маленький наш странничек. У-гу!.. Не разумеешь ты ничегошеньки. И тебя надо бы пополоскать вон тут, в теплой кулижке. Не заплакать ли собираешься? Теперь нам это ни к чему. Ты ж умница у нас.
Ольга ногой притронулась к воде, радостно вскрикнула:
— Ой, вода!.. Не могу, искупаюсь я, Ира. Никто не подойдет? Ты покарауль.
— Купайся, не съедят.
Ольга разделась, шагнула в прохладную воду, окунулась по плечи. Река струилась ровно, спокойно. Вдали, в низовье, на водной глади, будто плыли куда-то в зыбком от зноя воздухе зеленые островки.
Ирина, убаюкав Сашу, уложила его на песок и тоже залезла в реку. Прижалась к Ольге, шепнула:
— Красивая бабенка ты!
Забрела глубже, плюхнулась в воду. Поплыла легко, играючи. Ее сносило течением. А она, повернувшись лицом в сторону Ольги, звала:
— Плыви сюда! Хорошо как!
— Боюсь! — ответила Ольга и ладошкой ударила по воде. Перед нею в брызгах выросла радуга и тотчас погасла. — Не заплывай далеко! Течение-то быстрое!
— Ничего! Я не трусиха! — отфыркиваясь, кричала Ирина. Повернула обратно. Ее сильно снесло. Выбралась на мель, побежала к Ольге, высоко поднимая ноги, разбрызгивая воду. Голова была закинута назад, лицо — счастливое. Она уцепилась за Ольгу и потянула ее на глубину. Та визжала, вырывалась:
— Боюсь, Ирка! Отстань!
Ирина хохотала и еле утихомирилась.
— Хватит. Давай одеваться. — И первой пошла к берегу.
Когда оделись, Ирина заметила, что Ольга снова приуныла. Не тая улыбки, спросила:
— Что-то не повеселела ты, Ольга. Опять Вася на уме?
— Кто ж еще? — ответила тихо. — Мы вот… видишь, как… Ни выстрела, ни дымка тут. А он?
— И зачем эта панихида?
— Ничего ты, Ира, не понимаешь.
— Я не понимаю?! — Она перестала отжимать волосы на голове. — Постыдилась бы говорить! У тебя хоть где-то, да есть… И сын вон…
Рассказы о моряках.Обложка и рисунки Е. Фентисова.СОДЕРЖАНИЕ:«В гостях у сына»«Рядом с нами»«Двое в каюте».
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.