Что было, то было - [8]

Шрифт
Интервал

Уже было съедено содержимое узелка, приготовленного путевым обходчиком в дорогу Ольге, сменяны на продукты Васины часы, издержаны деньги — иногда удавалось кое-что купить из съестного. Был потерян счет дням. А дорога все не кончалась…

Их состав из разнобойного товарняка стоял на дальних путях станции Всполье. Занималось раннее утро. Солнце, чуть поднявшееся над горизонтом, еще не грело. Вдали виднелся Ярославль с заводскими дымящими трубами.

Сашка расхныкался. Ольга пыталась угомонить его, совала в рот грудь. Он жадно хватал ее и тотчас выталкивал язычком.

— Может, жар у него, — сказала Ирина. — Дай потрогаю головку.

— Голодный он, — ответила Ольга.

— Так почему грудь-то не берет?

— А что в ней толку? Ни капли молока.

— Попей воды, — кивнула Ирина на чайник.

— Все вода и вода… Тошнехонько!

— Верно. А мне тебя больше нечем попотчевать. Но я в долгу не останусь. Вот увидишь.

— Да разве я об этом? — стихла Ольга. — Променять бы шинель, что ли, и поесть досыта.

— Кому ж променяешь? Не будешь кричать: «Меняю шинель на то на се! Подходите! Налетайте!»

Из-под вагона показалась непокрытая сивая голова, подстриженная горшочком, вынырнул и ее обладатель — коренастый мужик с пухленькими румяными щечками, с палевой широкой бородой. Через плечо у него висела замусоленная кожаная сумка с латунным запором, за спиной на лямках — обыкновенный рядной мешок, и не пустой.

— Ась? Что меняете, молодайки? — заглянув в открытую дверь вагона, бойко, тоненьким бабьим голосом спросил мужик.

Ирина даже вздрогнула от неожиданности:

— Ой, кто это?!

— Русский человек. Проходящий, — ответил мужик. — Коновал я, — бесцеремонно признался он. — Ваш состав не в тую сторону едет? — кивнул вперед.

— А тебе куда надо?

— В Котельнич. Слыхали про такой град?

— Это в Котельниче три мельничи — паровича, воденича, ветренича?.. По пути. Садись! — поглядывая на мешок коновала, не без умысла пригласила Ирина. — У нас тут мягко — на сенной перине поедешь. И не тесно нынче. Залазь! Давай руку.

Саша на какие-то минуты было притих, а тут вдруг подал голос. Коновал, занесший ногу на проволочную лесенку, отпрянул.

— А-а, ребенок! Пискун! Не, не! Беспокойно. Не поспишь. Не та фатера…

Ирина хотела кинуть в ответ: «Сам ты пискун!» — да спохватилась: обозлишь мужика, а у него в мешке — уж точно! — провизия.

— Дак что меняете-то? — снова спросил он.

Ирина вынесла на свет шинель.

— Вот. Дорогая память, но приходится. Голодаем, человек добрый.

Он взял шинель в руки, на весу оглядел со всех сторон и сверху вниз, ощупал. Неопределенно оценил:

— Ничего…

— Новешенька!

— Какого роду войско-то?

— Видишь, зеленые петлицы. Пограничник, значит.

— Что ж, беру.

— Вот спасибо тебе.

— Ярушник без ряды.

— Что?! Да ты в своем уме?! — взъярилась Ирина.

— Что это такое — ярушник? — спросила у нее Ольга.

Ирина объяснила:

— Да такой кругленький хлебец из ячной муки. Килограмма полтора-два.

— Смеется он, жадюга?!

— Вертай шинель! — наклонившись, протянула руку Ирина. — И катись ко всем чертям, поганец! Еще говорит — «русский человек».

— Ну-ну, полегче ты, беженка! — оскалился коновал. — Может, еще краденая…

Ирина окончательно вышла из себя:

— Да ты знаешь, где сейчас этот лейтенант, чья шинель?! Кровь проливает в бою за твою поганую душонку! А его жена вон в пути родила… Голодная вместе с ребенком. Уматывай с глаз долой, паскуда!.. Русский он… Фашистом от тебя воняет!..

Мужик нырнул под состав. Поостыв немного, Ирина сказала:

— Да, это не твой Михалыч… Разные люди-то… Гад какой-то!

Другая в то утро встреча выручила их.

Через несколько путей от состава товарняка прогрохотал и остановился воинский эшелон.

Саша накричался и заснул. Ольга сидела у двери, глядела на высыпавших из теплушек бойцов. Не оборачиваясь, задумчиво сказала:

— Узнать бы, как там, на фронтах…

Ирина после сердитого разговора с коновалом завалилась в угол на сено.

— Одичали мы с тобой, ничего-то не знаем, — откликнулась она, вставая. — Там новый эшелон? Сейчас схожу к бойцам за новостями… А жра-ать хочется!..

Ирина спрыгнула на землю, ушла. Ольга прилегла на сено.

Минут через двадцать послышался голос Ирины:

— Оля! Выгляни!

Ольга увидела Ирину с ношей в руках. Ахнула:

— Как это ты?!

— Мы спасены! Смотри, что я принесла! — Она подавала, с тихой радостью приговаривая: — Вот тебе кулек вкусных-превкусных ржаных солдатских сухарей. Ты понюхай, понюхай! Тут — сахар. Сладкий сахар. Правда, маленько. Еще держи — говяжьи консервы. А это — пюре гороховое.

— Ой!.. Ты что, ради Христа напросила? — все еще не верила своим глазам Ольга.

— Подобрее Христа человека встретила! Стою, гляжу на красноармейцев — вдруг, слышу, кричат: «Ира!» Подбегает младший командир — улыбка во все лицо. «Славка!» И я — в слезы. Двоюродный брат. Самый младший из всех нас двоюродных и самый-самый боевой. Я ему про нашу беду, про голодовку… Он мигом раздобыл все это… Пойду еще туда. Ему-то нельзя отлучаться — вот-вот эшелон двинется. Они из… — наклонилась, шепнула: — из Архангельска. На фронт торопятся.

Ирина снова направилась к эшелону. Ольга видела, как навстречу ей кинулся боец. И только успел сунуть что-то в руки — раздалась команда: «По ваго-нам!» Он торопливо обнял Ирину и уже на ходу, подхваченный товарищами, заскочил в вагон-теплушку. Ирина стояла на путях и махала рукой, пока эшелон не скрылся.


Еще от автора Николай Васильевич Логинов
Двое в каюте

Рассказы о моряках.Обложка и рисунки Е. Фентисова.СОДЕРЖАНИЕ:«В гостях у сына»«Рядом с нами»«Двое в каюте».


Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.