Что будет дальше? Искусство превращать истории в сценарии - [16]

В ту минуту бахвальства я отметил, что причина в том, что каждая строчка пьесы должна отражать главную тему или перекликаться с нею, поскольку тема – своего рода ДНК всей истории. Меня понесло, и, кажется, я даже процитировал Плотина. Разумеется, кто-то бросил мне вызов и потребовал доказательств, так что я схватил собрание сочинений, раскрыл на первой попавшейся странице и ткнул пальцем в случайную строчку. Душа у меня ушла в пятки. То была «Двенадцатая ночь», акт 1, сцена 2:

Виола

Но для чего в Иллирии мне жить,

Когда мой брат в Элизии блуждает?

Поскольку у любой строки есть контекст, читаем, что было выше:

Акт I. Сцена II. Берег моря.

Входят Виола, капитан и матросы.

Виола

Где мы сейчас находимся, друзья?

Капитан

Мы, госпожа, в Иллирию приплыли.

Виола

Но для чего в Иллирии мне жить,

Когда мой брат в Элизии блуждает?

Что, к моему разочарованию, казалось просто унылой сюжетной завязкой, где нам попросту сообщают, что Виола в Иллирии, а ее брат, вероятно, мертв. Периодически всем нам приходится писать нечто подобное. Представляю, как Шекспир на мгновение остановился, как прервался поток поэзии, как великолепие мысли в духе «о, музыка, ты пища для любви» внезапно застопорилось из-за острой необходимости объяснить читателю, что происходит. Я словно услышал призрачный шепот редактора: «Нам всем нравятся истории про переодевание и стихи о любви (хотя, знаешь, подсократил бы ты их немного), но неужели нельзя добавить в начале сцены пару строк и объяснить читателям, где мы вообще?» Знакомое ощущение? В современном фильме это выглядело бы примерно так:

Виола

Чуваки, где мы вообще?

Капитан

В Иллирии.

Виола

И нафига я тут? Братан мой мертв.

Возможно, у Шекспира начало вышло более изящным, но, безусловно, суть та же – неловкая попытка навязать информацию в рамках повествования. Могут быть и другие варианты: «Что вы здесь делаете?», «Что нам теперь делать?», «Почему так?», «Кто это там?», «Сколько же мы не виделись, кузен?», «Зачем тебе эта сумка?»… Отвратительная писанина. Вы только посмотрите на фразу Капитана – «Иллирия», – исключительно для ритма приукрашенную, после которой втиснута информация о том, что брат героини попал в беду. И все же этого достаточно. Функция выполнена. Я уже собирался было предложить посмеяться над исключением из правила и быстренько двинуться дальше, в мир многочисленных и бессмертных поэтических работ Шекспира, когда во мне взыграло упрямство Билли, и я решил держаться до конца. «Итак, что мы имеем?» – спросил я, целеустремленно шагая к флипчарту и мельком глянув в окно (меня всегда умиротворяли очертания шпилей зданий вдали).

Два часа и пять страниц флипчарта спустя мы так и не разобрались, что к чему. А теперь притормозите на минутку. Возьмите ближайший листок бумаги и ручку, взгляните на эти строки и просто подумайте, скрыто ли в них что-то еще, есть ли, несмотря на прямоту информации, какие-то нюансы, уровни, текстуры, которые с помощью сюжета ведут нас от непосредственно нарратива к теме. Записав свои мысли по этому вопросу, возвращайтесь к главе…

Разумеется, если вы работаете с группой, участники которой подогревают идеи друг друга, это помогает. Кроме того, большинство из нас были знакомы с пьесой, что уже было хорошим началом. Если же вам ничего не пришло в голову, не переживайте. Прочитайте пьесу целиком (возможно, прямо сейчас) и попробуйте еще раз. По меньшей мере изучите сцену 1. В любом случае мы учимся работать с Основой, а для этого может потребоваться практика.

Далее перечислены рассуждения студентов, хотя данный список не является ни определяющим, ни исчерпывающим, ни «правильным».

Обращение Виолы ко всем морякам сразу мгновенно выделяет ее. Возможно, она появляется чуть позже и идет одна, а остальные предоставляют ей пространство. Безусловно, поставить эту сцену можно по-разному, но есть некий очаровательный парадокс в том, что она говорит «друзья», будто этим званием дарует морякам особую честь. А может, так она пытается стать ближе к ним, и ее признание позволяет создать между ними особую связь.

Пока вокруг незнакомцы, она одинока. Шекспир мог бы позволить ей вышагивать в одиночестве и превратить ее речь в монолог, но одиночество всегда более мучительно среди других. Кроме того, Виоле определенно нужен был тот, кто ответит на ее вопрос. В предыдущей сцене мы наслаждались долгими и поэтичными разглагольствованиями о природе любви. Так что мы уже готовы услышать больше о вопросах причастности, компании и отчужденности. Более того, косвенным образом (глазами герцога Орсино в начале) мы уже поразмыслили над вопросами утраты и скорби, особенно когда речь идет о потере брата.

Какими бы простыми ни были эти строки, в них во многом отразилось повествование. То, что она не знает, где находится, говорит о том, что в этом месте она чужестранка, но также означает, что ее приезд стал чем-то из ряда вон выходящим; подсказкой является присутствие промокших моряков. Разумеется, можно было бы написать сцену кораблекрушения, как в «Буре», но здесь речь не о крушении, а о связи между людьми и о боли расставания. С точки зрения автора, понимание первоначальной темы позволяет нам выбрать один из множества вариантов нарратива, и, как правило, считается целесообразным подчеркнуть тот, который больше соответствует произведению в целом. Немало сценаристов настолько отклонились от темы, что потеряли смысл. Благозвучие – не всегда достаточная причина, чтобы отойти от курса.