Чрезвычайная комиссия - [30]

«Обыски и аресты». Когда повстанцы оставили Кустанай и сюда стянулись белогвардейские части, в городе начались повальные обыски. Искали главным образом оружие. На одном из участков этой операцией руководил Синдеев. У тяжело больного Немцова были обнаружены стреляные гильзы от охотничьего ружья. Хозяин лежал в постели. Синдеев приказал ему встать. Тот ответил, что не может. Палач закричал:

— Без разговоров, сволочи! Все заболели! Вот чем вы нас встречали! — и указал на гильзы.

Немцов сказал, что ружье уже несколько лет находится у соседа Мартынова, в доме которого уже был произведен обыск. И Синдеев приказал солдатам вести больного Немцова к Мартынову.

— Если найдете ружье исправным, — напутствовал офицер солдат, — то расстреляйте на месте обоих.

Ружье было найдено. К счастью, оно оказалось неисправным. Оба остались живы. Этот эпизод обвинения Синдеев не признал, хотя и не отрицал возможность подобного факта, мотивируя тем, что не мог запомнить всего, что совершил в те дни.

А вот другой случай. Брат Миляева, начальника штаба повстанческого отряда, не успел уйти из города. Узнав, где он находится, некая Фролова сказала об этом фельдфебелю учебной команды Новосельцеву, а тот доложил Синдееву, который и арестовал Миляева. Этот факт Синдеев признал.

При бегстве белых под ударами Красной Армии в мае 1919 года 2-й Оренбургский полк уходил тургайской степью. Среди солдат началось брожение. Многие из них решили дезертировать. Из таких солдат старший унтер-офицер Корчагин, с помощью начальника учебной команды офицера Триполеца организовал группу в восемьдесят человек. Им удалось оторваться от полка. Офицеры Синдеев и Спиридонов, поняв намерения Корчагина, немедленно доложили об этом командиру полка и тот послал Синдеева с отрядом на поимку беглецов. Погоня не удалась. Но впоследствии Корчагин попал в плен к белым, отступавшим к китайской границе. В городе Каркаралинске (ныне Карагандинская область) Спиридонов опознал Корчагина и доставил его в штаб полка.

— Задержан главный инициатор и руководитель бегства в тургайских степях, — доложил он командиру полка.

Во время допроса, улучив минуту, Корчагин бросился бежать. Спиридонов кинулся следом, стрелял, но Корчагину удалось скрыться.

После первых массовых расстрелов без суда и следствия командование белых организовало военно-полевой суд под председательством начальника контрразведки штабс-капитана Ясакова. Он приговаривал к смертной казни не только участников восстания, но и лиц, сочувствовавших большевикам. Обвиняемый Тезейкин сознался в том, что он был членом полевого суда и что большинство тех, кто проходил через полевой суд были казнены.

Суд над палачами продолжался две недели. В своем последнем слове Синдеев сказал: «Грязное прошлое казалось кошмарным сном, о котором я не говорил даже жене. Знал, что поколеблю доверие партийных работников, если расскажу о расстреле в Озерном. Думал, что темная полоса в моей жизни будет похоронена и не вскроется никогда…»

Но пришло возмездие. Кустанайский отдел ОГПУ разоблачил палачей.

КАК БЫ НИ СКРЫВАЛСЯ…

Кустанайскому краснопартизанскому восстанию предшествовал ряд разрозненных выступлений крестьян в различных волостях уезда. Повстанцы жестоко карались колчаковцами. Об этом красноречиво рассказывает найденное в архиве уголовное дело на Пивнева. Вот как оно возникло.

Старший помощник прокурора Узбекской ССР А. А. Бошевой среди документов, истребованных для рассмотрения в порядке надзора, встретил и дело Пивнева, который работал в должности Хорезмского райпрокурора и связался с кулаками. Он умышленно прекращал следствия о преступлениях богачей, освобождал их от налогов, растранжиривал ценности, которые служили вещественными доказательствами при рассмотрении дел. Пивнева приговорили к высшей мере наказания — расстрелу, замененному впоследствии десятью годами лишения свободы.

Бошевой являлся участником партизанского движения на Кустанайщине. Он вспомнил тогдашнего начальника колчаковской районной милиции Пивнева, руки которого были обагрены кровью повстанцев деревни Львовка и других населенных пунктов. Чем-то напоминал Бошевому этот бывший райпрокурор Пивнев того самого колчаковца. Сходились имена и отчества — оба Алексеи Емельяновичи. И дело Пивнева направили в Кустанай.

Расследованием занялись чекисты Джетыгаринского районного отделения. Стали поступать данные, что Пивнев в начале 1918 года при установлении Советской власти пробрался на должность помощника милиции Денисовского района. Еще тогда он был настроен антисоветски, выступал против обложения кулаков налогами. Но в то время так и остался неразоблаченным. После падения Советской власти в Кустанае Пивнев перешел на сторону Колчака и был назначен начальником белой милиции Денисовского района.

Крестьяне постоянно оказывали сопротивление колчаковским властям. При объявлении мобилизации никто из жителей района не хотел служить в белой армии. Стали тайно создаваться отряды для борьбы с врагами Советов. Центром повстанческого движения стала деревня Львовка. Здесь бывший «фронтовик Ф. Ф. Царенко организовал тайное собрание фронтовиков и крестьян, сочувствующих большевикам. На собрании присутствовало 50 человек. Они решили в армию Колчака не идти и не признавать власть Колчака. Решили, что все 50 человек организуются в боевую группу…»