Чрезвычайная комиссия - [22]

Следствие вел И. М. Кошелев.

— А как было дело с Кисюриным? — спросил он обвиняемую.

— А что? Казаки привели его в мой дом. Я сказала, что он большевик, и его изрубили шашками.

Кошелев внес по делу постановление. По получении санкции от Челябинской губЧК приговор был приведен в исполнение.

Вот еще одно дело.

Крестьянин села Аральское Письмак поначалу был в рядах повстанцев, но потом укрылся в своем доме. А когда временно верх взяли белоказаки, этот иуда предложил свои услуги колчаковцам. Те назначили его начальником отряда по розыску и задержанию дезертиров белой армии. Вечерами он водил казаков по домам партизан, спокойно наблюдая, как беляки издеваются над женами повстанцев и творят другие бесчинства.

На допросе Письмак отрицал все это. А потом, на очной ставке, вынужден был признаться. И получил по заслугам.

Был наказан и земляк Письмака псаломщик Севастьянов. Он выдавал белобандитам крестьян, не желавших служить в колчаковской армии. Арестованный по его доносу и чудом оставшийся в живых житель села Аральское Музыка впоследствии рассказал: «Мою жену били прикладами, отца и мать пороли нагайками, брата убили, наше имущество разграбили».

Это лишь часть дел, которые вели чекисты, ставя перед собой цель выяснить правду во имя торжества справедливости, разоблачить и наказать зло. Вместе с тем, документы свидетельствуют и о стойкости, мужестве людей труда, их готовности пожертвовать собой во имя светлого будущего, во имя счастья людей.

ДЕЛО ПОРУЧИКА

Много заявлений поступало в уездную ЧК В них назывались пособники колчаковцев. Рассматривая эти документы, председатель ЧК И. А. Грушин пришел к выводу, что не следует распылять свои силы и расследовать каждое заявление. Конечно, надо было взять на учет тех, кто враждебно относился к Советской власти, проводить соответствующую работу. Притом не всегда заявления были объективны. И чекисты поэтому нередко отвлекались от решения более сложных и важных вопросов. Иван Алексеевич высказал свои соображения партийным и советским работникам и те согласились с его доводами. Так появился приказ исполкома уездного Совета, изданный в начале апреля 1920 года, где говорилось: «В последнее время все более усиливается подача жалоб и заявлений от граждан на бывших соучастников Колчака и на лиц, имевших симпатии к колчаковцам. Чаще всего жалобы подаются из-за личных счетов между собою и мелких дрязг. Причем большинство поданных жалоб указывают на действия, относящиеся к 1918 году.

Кустанайская следственная комиссия, считая настоящий момент временем строительства новой жизни, временем, когда все должны напрячь свои силы на создание пролетарской республики, находит нужным призвать граждан к забвению прежних обид и преступлений, которые делались бессознательно под науськивание Колчака, просит всех граждан не зарываться в личные обиды и всеми средствами отстранять от себя возможность эгоистических конфликтов.

Чека предупреждает, что всякий, сделавший контрреволюционный шаг теперь, строго ответит перед судом ревтрибунала.

Не сведением личных счетов, а бдительностью мы уничтожим остатки подлинной контрреволюции…»{57}

В числе других приказ подписал И. А. Грушин.

Население с одобрением встретило этот призыв, о чем свидетельствовало уменьшение количества заявлений, о которых говорилось выше. Таким образом, у чекистов появилась возможность вести работу по розыску скрывавшихся от возмездия таких контрреволюционеров, как поручик Мартынюк, штабс-капитан Алекрицкий, вожак местных эсеров Луб…

Вскоре ЧК получила сведения о том, что Мартынюк, заметая следы, пробрался в Красную Армию и служит комендантом штаба 51-й стрелковой дивизии. И. А. Грушин дал телеграмму в Особый отдел 5-й армии с просьбой арестовать Мартынюка и отправить его в Кустанай.

Пока шли поиски Мартынюка и ему подобных, многое изменилось в стране. Недолго длилась мирная передышка. Антанта начала новый поход, натравив на молодую Советскую Республику буржуазно-помещичью Польшу. В Крыму предстояло добить барона Врангеля…

В это время в стране проходило преобразование уездных ЧК, которые стали входить в структуру уездной милиции, однако подчинялись губернским ЧК, работая по их заданиям и под их контролем. Непосредственное же руководство деятельностью ЧК в уезде осуществлялось помощником начальника милиции. На эту должность в Кустанае был назначен Ефим Антонович Мирошник. Это был молодой человек. Ему едва к тому времени исполнилось двадцать четыре года, но он уже являлся одним из руководящих работников ЧК.

Дело Мартынюка поручили хорошо зарекомендовавшему себя уполномоченному ЧК Алексею Макаровичу Кубанцеву. На первом допросе он выяснил биографические данные поручика. Мартынюк окончил учительскую семинарию и два курса юридического факультета университета. Затем служба в армии. Иркутская школа прапорщиков. Участие в первой мировой войне. После февральской революции прибыл в Кустанай для прохождения службы в 246-м запасном полку, где являлся секретарем, а потом товарищем председателя полкового комитета. После Октябрьской революции встал на сторону белых. С 23 июня 1918 года — товарищ председателя колчаковской следственной комиссии.