Чистое золото - [92]

— Знаю, знаю. Отец говорил, что большие успехи делаете.

— А это тоже просто не дается. Надо подумать, как работу организовать, поразмыслить, как говорится… Теперь вот большое дело затеваем при поддержке Николая Сергеевича.

— А что такое?

— Хотим, знаете, весь прииск поднять. На выполнение годового плана к Октябрьской годовщине, — торжественно сказал Санька.

— Здорово! — Тоня с уважением поглядела на Маврина. — А выйдет, Саня?

— Должно выйти. Прикидывают так и этак. Парторг считает, что ежели захотим — сможем.

— Ну вот, ну вот, — заволновалась Тоня, — вы зачинщик такого дела, передовой рабочий, а с образованием у вас плохо.

— Из возраста я вышел… — замялся Маврин, — да, по правде сказать, работенка наша нелегкая. Придешь домой — отдохнуть, погулять охота, а тут сиди учись. Вот с будущего года школу рабочей молодежи обещают открыть — может, тогда, с ребятами вместе…

— Саня, — сказала Тоня, придвигаясь к Маврину с таинственным и значительным видом, — а если не в будущем году, а сейчас? С ним, с Павлом?

— Вот вы что задумали! — воскликнул Санька. — Понимаю… На его, так сказать, ответственность! Помолчите, Антонина Николаевна, не говорите, прошу вас, ни слова!

Он запустил пальцы в мокрые волосы и разрушил тщательно сделанную прическу. Потом вскочил, достал из кармана висевшей на вешалке куртки папиросу и закурил. При этом он хмурился, кусал губы, глядел в упор то на гитару, то на окно, а Тоня не мигая следила за ним.

Наконец Санька тщательно потыкал окурком в пепельницу, стряхнул пепел с новеньких брюк и сказал:

— Ученье — нож для меня острый, Антонина Николаевна. Но для друга — постараюсь…

Тоня тепло улыбнулась:

— Только это ведь аккуратно нужно, Саня. Без пропусков, как на работу.

— Не стращайте. Сам понимаю, что тяжело будет.

— Пойдем, — сказала Тоня вставая. — Шахматы отложишь до другого раза.

— Куда?

— К Иллариону Рогальскому сначала, а потом к Бытотову, секретарю школьного комсомола.

На другой день к Заварухину пришел Илларион. Павел был тих и молчалив. «Пожалуй, весь пыл из него во вчерашнем разговоре с Тоней вышел…» — подумал Рогальский.

— На учет мы тебя как комсомольца взяли, — сказал он деловито, — а вот комсомольского поручения до сих пор никакого не дали. Это плохо.

На лице Павла отразилось живое беспокойство:

— Что же я теперь могу, Илларион?

— Комитет тебя обязывает через год сдать экзамен на аттестат зрелости и помочь повторить курс семилетки Александру Маврину — забойщику.

— Учиться не буду, Лариоша, — глухо выговорил Павел. — Я Тоне объяснял уже.

— То, что ты Тоне говорил, твое частное дело. А я тебе решение комсомольского комитета сообщаю. Отказа не приму. Да ты при ребятах его и не повторишь. Они все сегодня будут у тебя.

Они промолчали до прихода товарищей.

Ребята вошли все сразу, в доме стало шумно. Толя Соколов выложил перед Павлом все свои приспособления и заставил его потрогать каждую фигуру.

— Постойте! Погодите! — говорил растерянный Павел.

Он вскочил с места. Руки его сильно дрожали.

— Годить, Павлуша, — только время терять, — спокойно возразила Нина Дубинская. — Имей в виду, что завтра я даю вам с Саней первый урок математики.

— Да ведь уедете вы… — пытался возражать Павел.

— Мы уедем — другие комсомольцы останутся.

— А доктор специальные учебники тебе привезет из Москвы!

— Как! И учебники заказали?

— Конечно. Это Надежда Георгиевна!

— И Надежда Георгиевна за то, чтобы я учился?

— Ты думал, что она будет против? Да она сама консультации тебе будет давать.

— И Петр Петрович!

— А ездить сюда?.. Ведь зима настанет…

— Договоримся с начальником гаража. Шоферы помогут. Трескин и Малеев по два раза в день мимо ездят.

— Ребята! Ребята! Как же вас… Что же вы делаете со мною?..

Павел тяжело опустился на скамейку и закрыл лицо руками.

— Ты не волнуйся, старик, — с грубоватой лаской сказал Мохов. — И не подкачай уж, пожалуйста. Слышишь? Надеемся на круглые пятерки.

Глава четвертая

— Тоня! Кулагина! Я тебя к бутарке хочу поставить. Не возражаешь?

Андрей Мохов, загоревший до того, что его всегда румяные щеки казались сизыми, озабоченно смотрел на Тоню.

— Куда хочешь, Андрюша.

Они пошли по участку, где должен был начаться воскресник.

Мохов подвел Тоню к длинной бутаре.

— Работа тебе знакомая. Сейчас начнем… По местам! По местам, ребята! — зычно крикнул он.

— Погоди командовать, бригадир, — остановил его Кирилл Слобожанин, подошедший к ним вместе с Митей Бытотовым. — Значит, у тебя по списку вышли все? — спросил он Бытотова.

— Школьники-комсомольцы вышли на работу все, — отчеканил Митя, и Тоня сочувственно посмотрела на него.

Она знала, как волновался Бытотов, все ли придут на воскресник. Особенно беспокоили его окончившие. Митя бегал к каждому в отдельности и всем говорил:

— Это Надежда Георгиевна на партбюро подняла вопрос о воскреснике… Понимаешь, я обещал, что придем в полном составе.

Бывшие десятиклассники не подвели.

— Работать сегодня будет весело, — улыбнулся Тоне Слобожанин: — сейчас к нам духовой оркестр прибудет.

Тоня, щурясь от солнца, огляделась кругом. Далеко по широкому логу разбежались шахты. На ближайшем копре горела чуть заметная днем красная звездочка. Это стахановская шахта, в которой работает отец. Сегодня у Николая Сергеевича выходной день, и он тоже где-то здесь, на воскреснике.