Чистое золото - [80]
Она засуетилась, то придвигая к столу табуретки, то собирая посуду, и внезапно села, сказав:
— Ничего что-то не соображу. Ноги не держат… Ослабла.
— А ты посиди, отдохни, — спокойно ответил Павлик. — Свои люди идут, не стесняйся. Алеша, поди-ка сюда.
Он посадил брата на колени, словно хотел прикрыться им от дружеских объятий и расспросов. Алеша сейчас же вцепился в орден Красной Звезды, горевший на гимнастерке.
— Паша, друг! Где он, разбойник? Пашка, герой, здравствуй!
Ребята ввалились все сразу, мокрые, возбужденные. Лицо Павла дрогнуло, когда он услышал радостный гул добрых слов, девичьих восклицаний. Он быстро спустил Алешу на пол и встал.
Его окружили, обнимали, хлопали по плечам и спине, каждый тянул к себе, каждый восхищался орденом и тем, что Павел почти не переменился.
Когда наконец все немного успокоились и кое-как расселись на лавках, подоконниках и прямо на полу, Тоня увидала широкую и ясную улыбку Павла.
Тетя Даша попробовала жестами объяснить, что случилось с Павлом, но ребята замахали руками, и Тоня поняла: товарищи всё уже знают.
После первого порыва радости наступила неловкость. Гости старательно рассказывали о всех переменах в школе и на прииске, жалели, что Заварухин не приехал вчера и не был на выпускном вечере. Все пытались говорить беззаботно и весело, и в этом было что-то неестественное. Только Андрей Мохов неуклюже и простосердечно хотел заставить Павла разговориться:
— Ты все-таки объясни про себя… Как воевал…
— Воевал как все, — коротко отвечал Павлик. — Успеем еще, потом…
Он слушал товарищей внимательно, иногда сам задавал вопросы, но все понимали: то, что для них — живая, трепетная жизнь, для Павла — воспоминание.
Узнав об успехах Маврина, Павел оживился:
— А!.. Не подвел, значит, Санька, выровнялся.
Когда ему рассказали о медалистах, он попросил повторить их имена:
— Так кто и кто, говорите? Илларион и Тоня золотую получили? Ух ты!.. Ну, примите поздравления. И Толя Соколов? Он здесь, Анатолий?
— А как же, — отозвался Соколов.
— Ну, поздравляю! Молодец! А Лиза серебряную? Скажите, Лизавета-то! Что же тебя не слышно, Моргунова?
— Всю ночь трещала. Дай немножко и помолчать, — бойко ответила Лиза, а сама, закусив губу, отвернулась.
— Ну, а Женя Каганова где? — спросил Павел.
— Я здесь, Пашенька.
Женя подошла к Павлу, остановилась за его стулом и положила свои легкие руки на плечи другу.
— О! Рука, как была, тоненькая, — засмеялся Павел. — Ты, знать, так и осталась камышинкой?
— Ну, что ты, Паша!.. Я знаешь какая крупная теперь стала…
— Да уж крупна! Что говорить! Богатырь! — подхватили ребята.
Тетя Даша то внимательно слушала, то опускала голову, борясь с подступающими слезами. Андрей часто взглядывал на нее и, не вытерпев, спросил:
— Пашка, а честно говоря, неужели ты раньше сообщить не мог? Чтобы мать-то успокоить…
Павел потемнел:
— Ошибка вышла, Андрюша. Не хотел, чтобы чужой рукой написанное к ней пришло… Все думал, лучше станет — сам напишу. Да ведь я долго и без языка был после контузии.
— Ивановна! Дарья! — послышался с улицы старческий голос.
— Дедушка Ион! Дед Ион пришел! — закричал Алеша. — Павлик, слышишь? Это Ион! — теребил он брата.
— Слышу, слышу, — с усилием сказал Павел. — Помолчи, Алеша.
Дождь перестал, но на Ионе не было сухой нитки. Оставляя на полу широкие мокрые следы, старик подошел к Павлу, подержал его руки в своих руках, потрогал орден, волосы юноши, ощупал его со всех сторон, точно сам ничего не видел, но все хорошо знали, что маленькие мигающие глаза Иона видят зорко и верно.
— Паулык, а? — сказал Ион, отступая на шаг. — Ты сам, да? Долго, однако, тебя не было, Паулык. Будь здоров!
Он низко поклонился Павлу, затем Дарье Ивановне и ребятам, сел на пол в углу, вынул трубочку. Морщинистые руки его на этот раз очень долго насыпали в трубку табак.
Ребята примолкли, ожидая, что скажет Ион, но старик не начинал разговора. Это было не в его правилах.
— Где был, дедушка Ион? Что так промок? — спросила наконец Тоня.
Ион поднял голову.
— Пришел из лесу, мокрый весь. Хотел одёжу сушить, а старуха говорит: «Паулык приехал»… Все бросил, сюда побежал. Друга встретить — самое большое дело, однако!
— А что в тайге, Ион? — тихо спросил Павел.
— В тайге? — оживился старик. — Вот пойдем с тобой скоро…
Он вспомнил, что Павел ничего не увидит в тайге, и, вероятно, досадуя на себя, сильно затянулся табаком.
Тоня взглянула на Павла и ужаснулась страстной напряженности его лица. Должно быть, в воображении он уже бродил с Ионом по тайге, вдыхал ее запахи. Но Заварухин быстро справился с собой и спросил:
— Охота как?
— Заготовку пушнины я в прошлом году на сто шестьдесят процентов выполнил, — ответил Ион. — Слышь, Паулык? Пятнадцать лисиц и девять волков… А белка, однако, без счету ко мне шла.
— Значит, охотничья артель хорошо работает?
— Работаем ничего, — важно отозвался Ион, — по области третье место. Я теперь знатный охотник называюсь… А дождик-то сильный прошел… Это радость большая, верно, Дарья?
— Да, дождик в самый раз.
Снова наступило долгое молчание, пока тетя Даша не вскрикнула:
— Директорша школьная идет! Товарищ Сабурова!
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».