Чистое золото - [79]
— Вот что, ребята! — крикнул Мохов. — Идемте сейчас все к Паше, а? Илка, как ты считаешь?
— Не знаю… Может быть, там тяжелая семейная встреча? Мать плачет…
— Вот и надо пойти! — решительно вмешалась Женя. — Мы настроение разрядим. Ты пойдешь? — спросила она Соколова.
Анатолий был очень бледен. Брови его туго сошлись, и губы сжались.
«Павел вернулся! Вернулся именно сегодня, когда Тоня так ласково говорила со мной!.. Когда она… нет, нет, я не ошибаюсь… взволнованно прислушивалась к моим невысказанным словам…»
Но мысль о несчастье товарища сейчас же отрезвила его.
— Да, Женя, мы все пойдем, — сказал он.
— Ступайте, — решил Петр Петрович. — Я сообщу Надежде Георгиевне.
— А как же тут? Убрать все надо, привести в порядок… — разбитым голосом спрашивала Лиза, поднимаясь с земли и вытирая глаза.
— Здесь я за всем присмотрю, — заявила Татьяна Борисовна.
— Н-да! — Петр Петрович зашагал к воротам.
Когда притихшие выпускники вышли из поселка, раздался трескучий раскат грома. Он перешел в долго не смолкающий гул, словно раскололась одна из ближайших гор и камни, тяжело ворочаясь и сшибаясь, покатились в лог. Поднялся ветер.
— Сейчас польет, — сказал Андрей, глянув в небо. — Давайте скорее, ребята.
— Где же Антонина? — беспокоилась Лиза. — Почему ее не видно? Как провалилась!
— Вон она! Вон на гору всходит! — крикнул Толя.
Друзья увидели далеко впереди Тоню. Она только что вынырнула из низины и почти бегом поднималась на холм.
Снова загремело, и теплые крупные капли упали на землю. Туча догоняла выпускников со стороны поселка. Впереди солнце еще боролось с облачной заволокой, и в лучах его ослепительно вспыхивало золотое, раздувавшееся под ветром платье Тони. То оно мелькало среди кустов, то возникало на открытом месте, и в странном желтоватом свете предгрозья одинокая фигура девушки казалась летящей.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава первая
Тоня вбежала в дом Заварухиных не постучавшись.
Всю дорогу только одна мысль владела ею: сейчас она увидит Павлика, Павлика, Павлика…
И она увидела его, как только распахнулась дверь. Он сидел за столом, даже не особенно изменившийся. Павлик с упавшей на глаза русой мягкой прядью… Павлик в чистой полинялой гимнастерке… Он обернулся на скрип двери и спросил:
— А это кто пожаловал?
— Павлик, я… Павлик, живой?.. Это я, я… — повторяла Тоня, чуть не падая от сразу охватившей ее слабости.
Едва переводя дыхание, она остановилась на пороге, схватившись за дверные косяки, точно решила не выпускать Павла из дому, если он вдруг вздумает уйти. С мокрых волос ее капала вода.
Павел поднялся.
— Тоня… — сказал он будто про себя. Так люди говорят о беде, которую давно предугадывали: вот оно, началось, пришло. Еще не окончательно поверив, что перед ней действительно Павел, но уже смутно чувствуя во встрече что-то неладное, Тоня по-прежнему бормотала:
— Павлик… Живой… Вернулся… А я… А мы…
«Что же он не подходит ко мне?» — с недоумением подумала она.
Павел продолжал стоять навытяжку, а к Тоне подошла тетя Даша, видимо не перестававшая плакать с минуты встречи с сыном.
— Вернулся, Тонюшка!.. Вернулся! Ты подумай… Не опомнюсь, право… В разум не приду… Ты проходи, садись, милая…
В то же время она локтем подталкивала Тоню, показывала на свои глаза и кивала головой. Тоне стало страшно.
— Что? Что с вами, тетя Даша? — громко спросила она.
— Нет, нет, ничего, что ты!.. — испуганно зашептала Дарья Ивановна.
— Предупреждаешь, мама? — сухо рассмеялся Павел. — Да ты не церемонься. Я ведь не вижу, Тоня, — сказал он и сильно покраснел. — А между прочим, здравствуй. Давай руку! — Он крепко стиснул руку девушки. — Садись.
Павел придвинул табурет. Растерянная Тоня села.
— Как ты говоришь? Не видишь? — переспросила она в смятении. — И меня не видишь?
Смысл слов Павла еще не совсем дошел до нее. Она поняла только, что, не успев пережить радость, не привыкнув к ней, надо переключаться на другое, непонятное и пугающее.
— Нет, неужели ты меня не видишь? — повторила Тоня.
— К сожалению, и тебя, — снова усмехнулся Павел, отвечая на первый ее вопрос. — Вижу самую малость. Вот свет из окна, этаким четырехугольником, — он обвел пальцем в воздухе контуры окна, — людские фигуры очень смутно… Только ты за меня не огорчайся. Я уже привык.
То, что Тоня услыхала, объясняло и странное поведение Павла и незнакомый смешок его, но точные, быстрые движения юноши не вязались с понятием о слепоте. Тоня напряженно вглядывалась в лицо Павла.
— И ничего нельзя сделать? — спрашивала она. — Ничего? Почему ты… Почему так получилось?
— От контузии, — коротко ответил Павел. — А сделать ничего нельзя. Всё перепробовали.
— Не может быть! — твердо ответила Тоня.
Она уже овладела собой и сидела неестественно выпрямившись, глядя не на Павла, а куда-то в сторону. Алеша подошел к ней и дернул за рукав. Он держал какую-то игрушку, видимо привезенную братом, и хотел похвастаться. Но эта догадка пришла к Тоне лишь после того, как малыш, встретив ее отчужденный взгляд, отошел.
— Батюшки! Дождь поливает, а сюда цельная бригада валит с прииска! — всплеснула руками тетя Даша. — Уж не к нам ли? Так и есть… Андрюха Мохов, Лариоша… Все твои товарищи, Павлушенька. Куда сажать-то их?
