Чистое золото - [74]
— Вот Татьяна Борисовна занималась с нами только полгода. Не сразу мы к ней привыкли. Были недоразумения. Но новый руководитель нашего класса работал с душой. Подготовку к экзаменам она вела, словно боевое задание выполняла. — Илларион улыбнулся, а десятиклассники шумно захлопали в ладоши, и он, стараясь перекричать аплодисменты, громко закончил:. — Все мы старания Татьяны Борисовны оценили и приносим ей большую благодарность!
Новикова, медленно краснея и прижав руки к груди, не сводила глаз с Рогальского. Тоня, глядя на нее, тоже захлопала изо всех сил.
Торжественная часть вечера кончилась. Выпускники вскочили с мест, кинулись поздравлять друг друга, подбегали к сцене, кричали приветствия учителям.
А Тоня, пожимая со всех сторон тянувшиеся к ней руки, вдруг вспомнила, что сказала ей Надежда Георгиевна, будто только теперь услыхала:
«С законной гордостью ты можешь принять этот аттестат и большую, почетную награду, которой удостоена. В течение десяти лет ты была украшением школы и ни разу не сбилась с пути, которым должен идти советский школьник, пионер и комсомолец. Иди и дальше так же прямо».
Глава девятнадцатая
Начался концерт. Нина Дубинская очень хорошо пела, Мохов читал речь о товариществе из «Тараса Бульбы», Петр Таштыпаев — отрывок из «Молодой гвардии», а Женя и трое мальчиков разыграли одноактную пьеску. Однако, как ни хорошо все это было, выпускники с нетерпением ожидали окончания концерта. Всем хотелось поскорее почувствовать себя свободными, двигаться, говорить, высказать родным, товарищам, учителям все, чем полно сердце.
И эта минута наступила. После концерта перешли в учительскую, где ждали накрытые столы.
— Ну и сервировка! — восторгались родители.
— Спасибо мамашам, их благодарить нужно, — заявила Лиза. — Всю красоту, что была в домах, сюда притащили.
«Красота» — фарфоровые и хрустальные салатницы, бокалы и вазы сияли на столах.
Секретаря обкома и Надежду Георгиевну усадили в почетные, очень неудобные кресла, принесенные из квартиры Дубинских. Сабурова покорно подчинилась, а гость сразу догадался, что сидеть будет неловко. Он мигом перешепнулся с Толей и Андреем, и ребята принесли ему простую белую табуретку- к ужасу докторши.
— Ну что это, молодые люди! — повторяла она трагическим шопотом. — Ведь позор, конфуз! Ах, боже мой! Василий Никитич! Кухонная мебель!
Секретарь успокоил ее, сказав, что во время ужина важно не на чем человек сидит, а чем его собираются кормить.
Зинаида Андреевна Соколова, чьи темные узкие глаза ярко блестели, поздравила Кулагиных.
— Дожили до денька, доктор! — сказал ей Николай Сергеевич.
— Да, да! Они счастливы, а уж мы, старое поколение, — вдвое.
— Протестую, мама! — крикнул Толя. — О каком старом поколении речь? Ты у меня совсем молоденькая!
— Ишь! засмеялась Варвара Степановна. — Приятно малому, что мать пригожая и молодая.
— Что вы, какая молодость!
— Самая настоящая! — серьезно сказал Николай Сергеевич. — Разве вы не чувствуете, сколько лет нам сегодня наши дети сбавили?
— За нашу дорогую школу! — провозгласил Рогальский.
— За школу! За Надежду Георгиевну!
К Сабуровой тянулись бокалы, руки. Далеко сидящие ученики бросали ей цветы. Она улыбалась, кланялась и, когда все выпили, чуть прикоснулась губами к своему бокалу.
— Что же не пьете? — спросил ее секретарь.
— Сердечница я, — тихо ответила Надежда Георгиевна, — никогда вина не пью. Ежегодно на выпусках огорчаются мои ученики.
Чудесный это был ужин! Все кушанья удались так, как могут удаться самой искусной хозяйке один раз в жизни. Роскошные нельмы и хариусы, высовывая удивленные морды из белых и красных соусов, глазели на веселье и словно предлагали съесть еще кусочек. Пироги блестели и, казалось, все еще наливались смуглым румянцем, хотя давно уже были вынуты из печей. Салаты удивительной остроты и нежности таяли во рту. А вино оказалось необыкновенного разлива. Оно было вином дружбы и радости и заставляло людей находить друг в друге новые, раньше незнаемые прекрасные качества, желать исполнения самых заветных, самых смелых мечтаний.
Тоня оглядывала стол. Все веселы, счастливы и бесконечно нравятся ей. Татьяна Борисовна! Никогда она не была такой… Говорит и двигается свободно, живо, лицо светлое. Как старательно она хозяйничает, всех угощает! Доктор Дубинский заставляет ее сесть, а Петя наливает ей вина… Как хорошо что и она радуется сегодня!
У Жени в глазах словно по свечечке зажжено… Ровное, теплое сияние. Михаил Максимович разговаривает с директором прииска, а рука его лежит на плече у дочери. Видно, каждую минуту ему нужно чувствовать Женю возле себя.
А какой Петр Петрович сегодня ясный! Вот к нему подходит Мохов, они чокаются. Андрей что-то горячо объясняет. Лиза накладывает на тарелку Анны Прохоровны всякой снеди, сама же смотрит на Андрея и не замечает, что на тарелке вырастает целая гора. Анна Прохоровна пугается:
— Побойся бога, безумная! Что я, крокодил или кто?
Мухамет-Нур объясняет ребятам, как он хотел бы, чтоб его братишка Митхат когда-нибудь стал похож на таких юношей, как Ила Рогальский или Толя Соколов.
— Правильно, Мухамет, — говорит Лиза. — И я хочу, чтобы наш Степа был таким, как они.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».