Чистое золото - [43]
— Девочки, которые понежней — Женя, Нина, Маня, — будете сучья обрубать. А ты, Тоня, забирай остальных девчат, и берите пилы, — распорядился Андрей.
— Андрюша, я тоже нежная, поставь меня на обрубку, — просила Лиза.
— С твоей нежностью как раз сосны валить, — определил Андрей.
Высокие голоса пил зазвенели равномерно и настойчиво. С ветвей посыпался искристый снег. Раздалось дребезжащее карканье кедровки.
Анатолий работал в паре с Мухамет-Нуром. Не привыкшему к такой работе Соколову казалось, что они до вечера не перепилят толстую лиственницу. Он напрягал все силы и наконец взмолился:
— Подожди, Мухамет, что-то плохо пила пошла.
— Пила хорошо идет, — сказал Мухамет, — это ты устал маленько. Отдыхай.
Толя выпрямился, обтер платком лицо, огляделся. Недалеко от него Тоня тоже остановилась передохнуть. В платке и полушубке, смеющаяся, белозубая, под большим заснеженным деревом, она показалась ему не то Снегурочкой, не то девушкой, к которой с дерева спускается Морозко: «Тепло ли тебе, девица, тепло ли, красавица?» Какие-то детские сказочные образы толпились в мыслях юноши, но он не дал им овладеть собой.
— Ну, давай, Мухамет.
— Отдыхай еще.
— Нет-нет, я отдохнул.
Когда Толя снова взялся за пилу и она, как в первый раз, сначала пошла рывками, а потом наладилась, юношей овладел строгий ритм работы. Тело послушно двигалось вперед и назад, рука крепко держала ручку пилы, мыслей не было. Ему казалось, что он работает уже очень долго и не устает. А когда он со страхом опять почувствовал первые признаки усталости, огромное дерево качнулось и звук пилы изменился.
— Берегись! — крикнул Мухамет и, схватив Толю за руку, отбежал с ним в сторону.
Шумя ветвями, лиственница рухнула на снег, и это падение было так величественно, что юноша загляделся.
К упавшему дереву сейчас же привел свою бригаду Мохов, и стук топоров присоединился к пению пил.
— Постой, не так топор держишь!
Андрей подошел к Мане и заметил, что на ней легкие вязаные перчатки.
— А рукавицы где?
— Да, понимаешь…
— Забыла, что ли? Ты, кажется, не из эвакуированных, здесь выросла. Знаешь, что в лесу без рукавиц работать нельзя.
— Да я знаю… Просто утром не нашла, а опоздать боялась… — вяло оправдывалась Маня.
— Эх, ты! «Под шкафом с левой стороны»! Подожди, нет ли у Мухамета запасных…
Рукавицы у Мухамета нашлись, и, принеся их Мане, Андрей язвительно сказал:
— Ничего не поделаешь, Манечка, придется поработать!
Зато Ниной и Женей Мохов был доволен. Обе работали старательно и быстро. Надо бы еще двух человек на обрубку поставить. Пильщики наддают жару, трудно поспеть за ними. А что, если снять с пилки Ваню Пасынкова? Он тоже не бог весть какой силач. Да из девушек кого-нибудь…
Отправившись искать Рогальского, чтобы договориться с ним насчет Пасынкова, Мохов вдруг заметил Новикову. Она стояла под елкой, сдвинув брови, и, видимо озябнув, переступала с ноги на ногу. Андрей подумал и, выбрав топор полегче, подошел к ней:
— Татьяна Борисовна, согреться не желаете? Топорик — игрушечка!
Новикова улыбнулась Мохову и взяла топор.
— Дубинская, Нинуша! — кричал Андрей. — Принимай пополнение! Проинструктируй Татьяну Борисовну!
Нина приветливо обернулась к Новиковой и подвела ее к срубленному дереву. Новикова с ожесточением стала обрубать ветви.
— Вы столько, сил не тратьте, Татьяна Борисовна, — спокойно говорила Нина, — не размахивайтесь так… Вот-вот… Теперь у вас пойдет.
После полудня к Тоне и Лизе, работавшим вместе, подошел Петр Петрович:
— Вы обе, говорят, хорошие хозяйки. В дежурствах по столовой всегда отличались… Идите кашу варить.
— Какую кашу? Что вы, Петр Петрович! У каждого с собой кусок хлеба. Пожуем — и ладно.
— Нет, Надежда Георгиевна распорядилась, чтобы все поели горячего.
Подруги оставили работу и направились в сторону от делянки, где меж прямых могучих стволов поднимался кудрявый столб дыма.
— Смотри, Антонина, Мухамет какую кухню устроил!
На вытоптанной площадке полыхал костер. К таежному таганку, связанному из трех палок, был привешен внушительных размеров котелок.
— Ну, где крупа?
— Пожалуйста, товарищ главный кашевар.
— Да что это такое? — возмутилась Лиза. — Мороженое пшено?
— Мокрая крупа была, — объяснил Мухамет. — Мыли его в школе. А здесь мыть нельзя — воды нет. Грязная каша — плохая.
Кое-как отодрали ком замороженной крупы от мешка и опустили в котел.
Тоня и Лиза помешивали кашу, пробовали, солили. У обеих было очень хорошо на душе.
— Чудесно, Лиза, да? — спросила Тоня.
— Хорошо!
Мухамет принес стопку алюминиевых мисочек и деревянных ложек.
— Целое хозяйство! Мухамет, а чайную посуду не забыл?
Но Мухамет шуток не любил и отвечал серьезно:
— Чаю не будет. Дома вечером напьешься.
Лесорубы с мисочками в руках разместились на поваленных деревьях. Все достали хлеб и торопились проглотить кашу, пока она не остыла.
— А здорово! — восхищенно сказал Александр Матвеевич. Укутанные плотным, слежавшимся снегом деревья тесно стояли вокруг поляны. Ветви их касались друг друга, точно деревья взялись за руки и неразрывной цепью окружили людей.
Это первая горячая пища, которую получили строители после тяжелого перехода по тайге в поисках площадки для нового города. Потому-то и едят ребята с такой жадностью. Жить им пока что придется в землянках и наскоро сколоченных бараках. Домов еще нет. Но они будут! Расступятся вековые деревья, дадут место широким улицам, светлым зданиям, веселым стадионам…
