Чистая кровь - [28]

— Скорее давай, а то в дождь как бы самим с дороги не улететь! — Подогнал меня дед. Мы раскачали тело и на счет "три" — отпустили его.

Дед не дождался всплеска внизу — а я его не услышал. Вряд ли Момо долетел до середины речки, скорее, он мягко, неслышно за ветром и шелестом деревьев, стукался об обрыв, пока не попал в воду.

"Гроза быстро унесёт", — подумал я, как будто о комке бумажного мусора. Эмоций не было.

Дед меж тем снял мотоцикл с подножки и легко катил его к обрыву. Я взялся помогать, потому что надо было перевалить его через парапет аккуратно, чтобы не оставить царапин. Дед сильно толкнул тяжёлую немецкую машину сзади; она мелькнула, слетая вниз, расчётливо направленная дедом колёсами по подпорной стенке.

— Пошли, — сказал дед, — ещё надо площадку проверить. А времени совсем уже нет.

В подтверждение снова вспыхнуло и громыхнуло, и под усилившийся шёпот ветра на землю упали первые крупные капли грозы.

Оказалось, что Момо уронил свой "Глок-18". Дед поднял его, с минуту разглядывал — а потом с видимым сожалением запустил под обрыв.

Потом мы молча спустились к машине — это был дедов ржавый пикап — и, под усиливающееся тарахтенье капель по крыше, дед забрался внутрь.

Я было полез туда же — но дед сверкнул глазами почище молнии, обозвал меня идиотом и велел забрать "Ауди", на которой я приехал. Я хлопнул себя по лбу, вернулся на площадку, сел в машину, в которой ещё урчал мотор, и в четыре приёма развернулся. Дедов пикап я нагнал сразу: он еле полз по крутому склону, с погашенными огнями, облезлый даже в скудном свете моих подфарников.

Мы доползли до объездной дороги, где дед немного ускорился, и через несколько минут подъехали к нашему проулку. Дед пропустил меня, мигнув фарами; я закатил машину вплотную к воротам, а он водрузил своё ржавое корыто на обычное место поперёк проулка, у его устья.

— Брось тут, Алекси уберёт, — сказал дед, и на мой недоумённый взгляд объяснил: — в усадьбе все свои. Никто болтать не будет, это не Германия твоя.

21

Дед, не оглядываясь, отправился в дом. Он заметно прихрамывал на правую ногу.

Я пошёл за ним как привязанный, хоть он и не звал меня. Хотелось всё-таки понять, что, чёрт возьми, вокруг меня здесь происходит!

В своей комнате дед уселся на кресло, причём было видно, как ему хочется закряхтеть. Ну да, Триандес (да и вообще любой мужчина нашего острова, воспитанный в традициях) не может себе позволить выглядеть слабым.

Только я устроился на диване и вознамерился задавать вопросы, как дед спросил меня:

— И зачем ты собрался удирать?

Я осёкся и машинально ответил:

— Не хотел сидеть в каталажке у Момо. Нашим только попадись.

— Я же сказал тебе: не думай об этом. Это моя забота, я бы всё уладил.

— Ну да! Когда бы ещё! А дело только заведи — оно дальше само жить будет.

Дед тяжело вздохнул.

— Всё-таки зря ты тогда уехал из деревни так рано. Я так и не успел с тобой толком поговорить.

Он вздохнул ещё раз. Столько вздохов я от него, кажется, никогда в жизни не слышал.

— Да что сказать, — махнул он рукой, отвернувшись, — всё равно не успел бы, наверное. Был старший брат твой, был Такис на подмогу… — тут он сказал то, чего я никогда не ожидал от него услышать: — ты, наверное, прав был, что сбежал тогда. Я бы тебя держал здесь на подхвате, ты бы в университет свой не попал и не выучился.

Боже всемогущий, мой всемогущий дед — извиняется??

Если я и хотел что-то спрашивать, сейчас мне стало не до того.

Но тут дед собрался, вернувшись в обычное своё состояние:

— Ты одно учти, Юрги: если опять сбежишь — я тебе не помощник. Вот тогда точно всё, что старший Браги собрал на тебя, в дело пойдёт. Я пальцем о палец не ударю. Ты мне сейчас вот так здесь нужен!

Он провёл указательным пальцем под подбородком, покрытым крошечной совершенно белой щетиной, словно подчёркивая слова "сейчас" и "здесь".

И только теперь я смог собраться настолько, чтобы задать вопрос уже ему:

— Ты объясни хотя бы, что происходит? Что за убийства?

Дед выпрямился на кресле и посмотрел мне прямо в глаза. После чего спросил неожиданно:

— Сны снятся странные? Будто ты убиваешь кого-то?

Я кивнул, соглашаясь.

Дед как будто получил облегчение. Он вдруг улыбнулся и сказал:

— Это хорошо. Это здорово. Я в тебе не ошибся. Да и с чего бы? Твой отец честный человек был, и мать твоя — наша, честная женщина.

Меня несколько смутил этот неожиданный вывод из того, что мне снятся убийства.

— Мы чувствуем, когда она убивает. Если спим при этом. Это не значит, что ежели не спать — то она никого не тронет. Она всё равно будет убивать, если проснулась.

Это звучало как бред. Дед, между тем, продолжил, и то, что он говорил дальше — было бредом не меньшим:

— Твой отец глупо погиб, между прочим. Ты тогда смотался в свою Германию, никого не спросил, ни с кем не посоветовался. А я ведь на тебя рассчитывал, после него. А через десять лет она проснулась. Мы с твоим отцом смогли ее успокоить, но он не выдержал. Крови боялся, всегда был такой. А потом Конста погиб. Я с тех пор всё думал, что делать, да как бы она не проснулась опять. Ты приехал, я и сомневался, и обрадовался, думал — теперь успею тебя подготовить. Но она ровно на другой день проснулась! На другой день! И всё из-за этих дурней с материка. Стали копаться в развалинах — ну чего там копать? Что там хорошего может быть? Залезли в древнее, на что и смотреть-то нельзя обычному человеку.