Чикаго - [24]
— Тебе придется привыкнуть, столько уж во мне силы и энергии. Все мужчины в нашем роду такие. У меня в деревне есть дядя, так он женился после восьмидесяти и завел детей!
Его непонимание разочаровало Марву. Сколько можно пытаться объяснить ему? Чтобы он понял, чего именно она хочет, Марва собралась было дать мужу прочитать красивый отрывок из Корана о том, что мужья должны относиться к своим женам с нежностью и мягкостью, но смутилась и промолчала… Через некоторое время он, находясь с Марвой наедине, неожиданно для нее попытался воспользоваться вонючим жиром. Она решительно отвергла это, с силой оттолкнула его и спрыгнула с постели. Марва просто возненавидела мужа и стала под всевозможными предлогами избегать близости. Однажды ночью он хотел силой овладеть ею, но она отскочила от него. Он рассерженно закричал, задыхаясь от похоти и тщетности усилий:
— Побойся Бога, Марва. Всевышний накажет тебя. Иди сюда. То, что ты делаешь, — по шариату грех, так считают все богословы. Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) сказал, что женщину, которая откажет своему мужу в постели, ангелы будут проклинать до утра!
Он лежал в постели под одеялом, она же стояла перед ним в пижаме. Ее охватила злость, она бросила на него взгляд, полный ненависти и презрения, и уже была готова ответить, что по исламу невозможно презирать женщину за отказ от сожительства с таким ужасным человеком, как он, и что Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) завещал давать развод жене, если муж ее сексуально не удовлетворяет. Ее ненависть достигла такого предела, что впервые она задумалась о разводе. Пусть даст ей развод и оставит ее в покое, и она вернется в Египет. Развод — благо по сравнению с таким отвратительным сношением каждую ночь. «Развод» — она сосредоточилась на этом слове так, что явственно увидела его перед глазами. Однако по какой-то причине (она пыталась потом понять ее, но не смогла), как только она собралась ответить мужу и открыла рот, чтобы произнести заготовленную фразу, ее охватили неясные противоречивые чувства, заставившие замолчать, и вот она уже медленно направилась к нему, как загипнотизированная. С холодным безразличием она сняла с себя все, одну вещь за другой, пока не осталась перед ним голой, и он набросился на нее, не встретив сопротивления.
С той ночи их отношения строились по-новому. Она отдавала ему свое тело с полной отрешенностью, закрывала глаза и кожей чувствовала его неприятное тяжелое дыхание. Ненавидела его тело. Проходили тяжелые минуты. Она еле справлялась с тошнотой, пока он не насладится и не распластается на спине, тяжело дыша и довольный собой, как будто одержал боевую победу. Она же бежала в ванную, где ее тошнило, а после плакала от унижения, слабости и боли, чувствуя себя так, будто ее жестоко избили. Ее лицо после этого менялось, становилось мрачным и покрасневшим, словно припухшим. Однако, несмотря на свое поражение в противостоянии полов, она раз за разом отвергала мысль завести ребенка. Данана настаивал на том, чтобы родить ребенка в Америке, и всеми способами пытался ее уговорить. Он бросал ей: «Глупая девка!» Она отвечала: «Пожалуйста, не разговаривай со мной таким тоном!» Она отворачивалась от него, он приближался к ней в добром расположении и шептал, практически шипел:
— Дорогая, послушай, что я скажу. Если мы родим ребенка сейчас, то у него будет американское гражданство, а вслед за ним и мы автоматически получим гражданство. Люди платят десятки тысяч за то, чтобы получить американский паспорт, а ты упускаешь такой шанс!
— Тебе не надоело повторять одно и то же? Я не хочу иметь ребенка сейчас. Не могу я родить ребенка только ради того, чтобы получить паспорт.
В тот вечер Марва сидела, отдыхая, на диване в гостиной и смотрела по спутниковому каналу египетский сериал. Вдруг раздался звонок в дверь. Поскольку ждать было некого, у нее возникло тревожное чувство. Она встала в нерешительности, помня все предостережения о том, что в Чикаго не следует открывать дверь посторонним. Марва посмотрела в глазок и узнала Сафвата Шакира.
— Доктор Данана дома? — спросил он, улыбаясь.
— Нет, его нет.
— Извините, мадам, я приехал из Вашингтона специально, чтобы встретиться с ним. Мой телефон не работает. Могу я войти и подождать его здесь?
Она не ответила.
— Мне он нужен по очень важному делу, которое не терпит отлагательств, — продолжал настаивать он.
Сафват Шакир был ей знаком. Она не раз сталкивалась с ним на приемах в посольстве, но он ей не нравился, казался чванливым и скользким. Однако Марва знала, как он важен для мужа, поэтому у нее не оставалось выбора. Она открыла дверь и впустила его.
Элегантно одетый и надушенный дорогим одеколоном, Сафват поздоровался с ней за руку и присел на стул в прихожей. Марва села напротив, оставив дверь квартиры открытой. Она позвонила Данане и обо всем ему сообщила. Тот ответил, что уже едет. Следовало предложить что-нибудь гостю, и она подала ему стакан чая. Все его неоднократные попытки завести беседу она вежливо, но решительно пресекала. И как только прибыл Данана, Марва удалилась в свою комнату. Данана даже не обратил на нее внимания, полностью уделив его дорогому гостю. Он бросился приветствовать Сафвата с преувеличенной одышкой, чтобы показать, что он бежал к нему бегом.
