Четырнадцатый апостол - [10]

Перед тем, кто продал народ.

Кто позволил воскреснуть нежити,

Знак двух молний на рукаве…

Если Гоголь – враг незалежности,

Поднимай, Тарас, сыновей!

            Окаянных дней непогодина,

Как невыученный урок.

Ненько, ненько…

            Родня и Родина,

Хай згодаэ по тебе Бог…

«Девочка пела в церковном хоре…»

Девочка пела в церковном хоре…

Голос дрожал, и срывались ноты.

Никого не корябало её горе,

Потому что за пение платят банкноты.

И те, кто молчат у алтарной зоны,

Кто обязан прийти, которым надо –

Поддержать имидж, укрепить кордоны,

Навести прессе правильность взгляда.

Занятые люди. Им так непросто,

Выборы, проблемы иногородних,

Обрушение акций, индексы роста,

А тут ещё девочка плачет сегодня?

Недоволен батюшка и бабки у входа,

Надо же отрешаться, думая о высоком.

А её парень умер за слово «свобода»,

И кровь не аналог клюквенным сокам.

Да кто тогда с кем был в раздоре?

У каждой власти своё решение.

Девочка пела в церковном хоре,

Вызывая скорее уж раздраженье.

И лишь на иконе, у входа, прямо,

Где свечи и затоптанная дорожка,

Плакал малыш на руках у мамы,

Предчувствуя гвозди в своих ладошках…

«Плачет Сербия, и казаки уходят в небо…»

Плачет Сербия, и казаки уходят в небо.

От Косовской линии меж чёрных Албанских гор

Несут их кони через Дунай, Днепр, Неман,

К далёкому Дону зовёт их усталый горн.

Они не боятся боли, и боль их не чувствует больше.

Их лица спокойны и тяжесть на сердце легка.

Над хмурою Венгрией и вечнопьяною Польшей

Копыта рвут тучи на крохотные облака.

Уходят казаки, их дождь провожает усталый.

И пятые сутки то морось, то ливень, то мрак.

А дома, в России, всё как-то иначе казалось –

Придём, победим и поможем. Примерно вот так…

Пришли, помогли, но не всех их дождутся станицы.

И брошенным детям кто может поставить в вину,

Что папы не будет, что папа отныне – страница

Прочитанной книги про чью-то чужую войну,

Где выросли травы, оглохшие от канонады,

И где всё равно по весне все могилы в цветах.

Уходят казаки вечерним дождём над Белградом,

Солёным и тёплым, как слёзы на чьих-то щеках…

«Над чужой равниной…»

Над чужой равниной

Чёрная гроза.

Проплывает мимо

Неба бирюза.

Горечь в стылых тучах,

Автомат к груди,

И вздыхают кручи,

Что там впереди?

Где усну навеки я,

Чьей тоской хранимый?

Отвечала Сербия:

«В сердце у любимой!

В сухостое ствольном,

В каменном гробу,

Будешь спать ты, воин,

С пулею во лбу…»

За окном промчался

Палевый рассвет.

Где я обвенчался

С ней на столько лет?

Почему такая

Боль, что хоть кричи?

Почему от рая

Не найти ключи?

Но молчит уныло

Чёрный телефон.

Не был или был он,

Этот странный сон…

«Сестра моя – Сербия…»

Сестра моя – Сербия…

Нынче Вербное

Воскресение всех и вся.

Откровение, сквозь неверие,

Как спасение на костях…

Где стенания, усмирение

Боли праведных, в злой крови –

Молкнут лучшие,

Трусят худшие,

Благонравие расслоив.

Сестра моя – Сербия…

Прости ущербие

И равнодушие, страх и стыд.

И сытость томную, и тьму бездонную,

Но так удобную

На вкус и вид.

Под белой скатертью

Сон Божьей Матери,

Храм становления её костра.

Всех ждёт бессмертие,

Как нож в предсердие,

Я плачу, Сербия,

Моя сестра…

«Меж рельсов позёмки метёт змея…»

Меж рельсов позёмки метёт змея…

Снова под пули за звон медали.

Рыжая лошадь, душа моя,

Кто мы, куда мы, в какие дали?

Я не хочу от неё уезжать,

Но что, если я ей лишь сон на день?!

Наутро не вспомнит, не станет звать,

Не угостит сахаром и не погладит…

Уйду в горизонты, уздой звеня,

Где моя вера и где оружие?

Чёрная лошадь, судьба моя,

Сколько же можно и сколько нужно…

Сердце изрубленное поёт!

Тесно ему в кандалах разлуки.

Но почему я поверил в неё,

Плюшевым храпом толкаясь в руки.

Сзади лишь выжженные поля,

Люди и земли, которым должен.

Белая лошадь, печаль моя,

Как невозможно…

Сербия

Кареглазая,

            золотоволосая…

                        Прости,

Что не смог вовремя прийти с незваными.

Столько выстрелов было у нас на пути,

Ветры взрезанные, раны рваные…

Есть ли кто-то прекраснее, чем ты?

Не знаю, не думаю, я не видел.

Над челом твоим позолоченные мосты

Облаков расстрелянных… кто их обидел?

Чем могу утешить, подняв с колен,

Унося на руках, и рыча – «доколе…»

Молчанью пробитых осколками стен?

Ложь, что здания нечувствительны к боли!

Нет, они безмолвно и страшно кричат,

А мы проходили мимо, стыдясь, отводя взгляды.

И только солнце позволяет своим лучам

Хоть как-то ласкать их, тихо шепча «не надо…»

Не надо плакать, любимая, не надо прощать,

Не надо смеяться в лицо прошлым взрывам,

Не надо ставить на грудь и лицо печать

Презрения к собственным душевным нарывам!

Попробуй уснуть на моём плече и…

Когда-нибудь сбудется всё, что зыбко.

И время снизойдёт до нашего излечения,

И Богоматерь укроет тебя своею улыбкой…

«Как от дома, от порога ли…»

Как от дома, от порога ли

В путь, легки,

Не спеша, поводья трогали

Казаки.

Мчались дружно, перегонами,

Ветру встреч.

Гнули жёлтыми погонами

Тяжесть плеч.

В каждом храме свечи ставили

Не зазря,

Песни пели, Бога славили

И царя!

А по хатам бабы плакали,

Ждали бед,

И дожди слезами капали

В конский след…

Уносились вдаль чубарые,

Рысью – в бой!

Не за смертью, не за славою,

За судьбой.

Но вплеталась грусть уверенно

В темляки,

И во что бы там ни верили

Казаки,

Ждёт их чёрная дороженька

В дальней стороне,

Защити их, добрый боженька,