Четырех царей слуга - [13]

Страшное моровое поветрие миновало корнета, хотя ему пришлось похоронить в 1656 году немало умерших от чумы земляков. Когда его спросили, что было бы с ним, узнай он о том, что болен, королевский офицер ответил:

   — Сама мысль об этом могла бы убить меня...

Войска фельдмаршала-лейтенанта Роберта Дугласа остановились на квартирах в деревнях вокруг небольшого городка Нойтайх. Все ожидали нового похода на поляков. Но по полкам прошла весть:

— Царь московский осадил Ригу. Король приказал нашему Дугласу отправиться морем на её защиту...

Действительно, такой приказ пришёл из Стокгольма. Гордон получил приказ готовиться к отправке. Фельдмаршал, обеспокоенный наличием больших обозов и огромного числа лошадей у офицеров с их слугами, распорядился: ротмистр мог провезти на судне трёх лошадей, корнет — двух, а рейтар только одну. Многие стали торопиться с продажей лишних коней. Командир роты воздержался от такого поступка и был вознаграждён — вскоре московиты отступили от Риги.

В эти дни Патрик Гордон сумел завербовать в заметно поредевшую от моровой болезни лейб-роту ни много ни мало, а 43 шотландских дворянина. Все они получили от фельдмаршала лошадей, сёдла, пистолеты с кобурами и новые сапоги.

Вскоре шведы вновь подступили к богатому купеческому портовому городу-крепости Данцигу. В осадном лагере недавно прибывшие шотландские дворяне, так и не получившие ещё обещанного жалованья и терпевшие большую нужду в провизии, обратились с жалобой к главнокомандующему. Тот нашёл оригинальный выход из положения. Он разослал шотландцев-жалобщиков по округе с целью реквизиции... гвоздей, так необходимых для устройства полевого походного лагеря.

Один из таких реквизиционных отрядов было поручено возглавить Гордону. На пути встретилась довольно глубокая речка, которую никто не решился переплыть, кроме корнета. Он нашёл какую-то старенькую лодчонку и, прихватив с собой пистолеты и карабин, в одиночку форсировал водную преграду, умело работая шестом.

С противоположного берега рейтары кричали ему, что крестьяне бегут из деревеньки и, что самое главное, угоняют с собой скотину. Корнет бросился к домам и одним выстрелом из карабина обратил поляков в бегство, заставив их бросить коров и овец. Затем он обнаружил в конюшне двух кобылиц, которые стали его трофеем. Но пока шотландец ставил на телегу с трудом вытащенную им из погреба кадку с солониной и грузил мешки с овсом, в деревню с другого конца въехали два королевских ротмистра — немцы Зитценхоф и Бобёр. Они тоже искали наживы и чего-нибудь съестного.

Увидев кобылиц, ротмистры с радостью стали отвязывать их от стойла. Вбежавший в конюшню шотландец решительно заявил, что это его личные трофеи. Немцы стали убеждать его поделиться с ними, но Гордон отказался. Тогда ротмистры сорвали с голов лошадей поводья и пустили их на волю со словами:

   — Раз так, никому из нас ничего не достанется! Ты бездельник, шотландец!..

Тот в ответ за нанесённое оскорбление выхватил палаш, а его обидчики — шпаги. В конюшне начался самый что ни на есть рукопашный бой. Неизвестно, чем он бы закончился, но вбежавшие в конюшню шведы разняли дерущихся наёмников.

Гордон всё же смог забрать свой живой трофей. Но одна из кобылиц при переправе через речку утонула. О случившемся стало известно фельдмаршалу-лейтенанту, который лично занялся разбирательством. Ротмистры отделались выговором от главнокомандующего, а шотландскому дворянину указали на то, что он должен выказывать большую почтительность к старшим по званию.

Однако этим ссора с немцами не закончилось. Когда Патрик с тремя офицерами-шотландцами после вечернего застолья возвращались к себе роту, их сперва оскорбили немецкие ландскнехты, а потом начали избивать кулаками и палками. В ответ корнет выхватил палаш и тяжело ранил трёх человек. Нападавшие разбежались. Дело грозило обернуться военно-полевым судом.

Утром в лейб-роту своих телохранителей явился фельдмаршал-лейтенант Роберт Дуглас. Перед строем шотландских дворян-наёмников он произнёс следующие слова:

   — Я никогда бы не подумал, что Гордон так смог поступить. Он может счесть удачей, если отделается потерей правой руки.

Таково могло быть самое лёгкое наказание за подобного рода преступление, когда проливалась кровь своих же королевских людей. Но у шотландца в шведской армии нашлось немало знатных особ, которые стали ходатайствовать за него перед главнокомандующим.

Дуглас на следующий день простил корнета, и тому не пришлось находиться в заключении в доме армейского судьи — главного профоса. Но пришлось заплатить ему за «свободу» золотой дукат, а помощнику профоса — серебряный талер.

У фельдмаршала-лейтенанта Роберта Дугласа оставалось всё меньше и меньше полевых войск. Он предпринял силовое давление на вольный город Данциг. Под Данцигом всё чаще стали вспыхивать схватки, но до больших боев дело не доходило. Королевский главнокомандующий теперь на войне мог всецело положиться лишь на солдат гвардии, лейб-роту шотландцев да ещё на кавалерийские эскадроны, но не на все. Дисциплина и порядок в полках заметно упали.

Войска вольного города Данцига смело вышли навстречу подходившему неприятелю и дали бой. Данцигцы сумели окружить один из вражеских эскадронов и разгромить его. В лейб-роте погиб капрал, а многие получили ранения. Но шотландцы бились храбро и получили благодарность шведского полководца: