Четыре путешествия на машине времени (Научная фантастика и ее предвидения) - [56]
Строгие выкладки основателей кибернетики, на удивление быстро материализованные в действующих моделях, произведут подлинный переворот в устоявшейся системе человеческих знаний. И разумеется, дадут дополнительный импульс научной фантастике.
Но как часто это случалось на нашем веку, не сообщат ей ничего принципиально нового.
Даже если отдельные компьютеры и рассматривать с антропологической или психологической точек зрения, надо помнить, что ничего человеческого в них нет… Это — совершенно иное в нашем окружении. Ничего подобного никогда не было ни в одной из предшествующих цивилизаций. И посему относиться к этой проблеме следует по-новому; путем отказа от повторений, от опыта, от аналогий с чем-то, что мы когда-то знали и пережили…
Станислав Лем
Компьютерам в фантастике не повезло — неудачная роль[35].
Казалось бы, что еще пожелать! Открыта неисчерпаемая шкатулка парадоксов и возможных оригинальных решений (в том числе — психологических, истинно человековедческих!), поднята тема тем, которую не закрыть и сотней книг, работа на десятилетия… Однако писатели все-таки оставались писателями: любопытство любопытством, а то, что не понятно, что не раскладывается "по полочкам" сознания, на бумагу ложится с трудом.
Герои первых двух действий, роботы, — плохие ли, хорошие — были прежде всего понятны. Понятен их облик, их мотивы. А тут… Бесконечные ряды шкафов, отливающих стерильной белизной покойницкой, недоступные пониманию криптограммы из мигающих лампочек, мертвое стрекотание печатающего устройства да непостижимые послания, написанные на языке двоичного кода. И эти вращающиеся бобины с перфолентой, которые прежде всего вызывают мысли о "шариках и роликах" гигантского мозга…
О какой психологии тут может идти речь? Кому дано проникнуть под эмалированные черепные коробки, чтобы разобраться, что же за мысли копошатся в сплетении микроэлектронных схем? Внешний вид компьютеров внушает какие угодно эмоции — от страха до молитвенного экстаза, но понимания, эмоционального приятия у писателей-фантастов "думающие ящики" вряд ли дождутся.
А в том, что каким-то непостижимым, нечеловеческим, но все-таки разумом эти "ящики" обладают, научная фантастика не сомневалась. И пока кибернетики сменяли молодой азарт на трезвый скепсис, фантасты смело приступили к работе с энными поколениями ЭВМ, которые в будущем этот разум обретут наверняка.
Эта уверенность, как и стремление забежать мыслью вперед понятны. Ну, во-первых, фантастика. А кроме того, электронно-вычислительная машина какой угодно сложности сама по себе предметом художественной литературы стать не сможет. Не способна ЭВМ "играть" на сцене — лишенная чувств, мыслей, эмоций, не умеющая попросту вести себя! Иное дело выдуманные фантастами самопрограммирующиеся, способные к эволюции кибернетические устройства, у которых внутренняя сложность и богатство связей с внешним миром достигли такого уровня, что поведение этих "машин" предсказать практически невозможно! Как нелепо и предугадывать результат их интеллектуальных усилий… Эта система уже обладает разумом, и художественной литературе от подобного героя просто так не отмахнуться.
Поэтому авторы драмы все-таки рискнули ввести в четвертое действие образы разумных машин. Хотя художественная разработка "образов", как и следовало ожидать, оказалась делом архисложным.
Проще фантазировать на тему их внешнего облика. Что и говорить, костюмеры и гримеры научной фантастики потрудились на славу, в выдумке им не откажешь! Суперкомпьютеру, оказывается, вовсе не обязательно появляться на сцене в образе набивших оскомину эмалированных шкафов: кибернетическая система может иметь своей основой жидкую субстанцию, как предполагает Станислав Лем в рассказе "Доктор Диагор", или даже… молекулы воздуха, организованные особой комбинацией электрических полей (рассказ Льва Теплова "Всевышний-1"). А размеры! На одном конце спектра рассказ румынского писателя Раду Нора "Живой свет", где описана киберсистема, состоящая из микроорганизмов. На другом — уникальная "машина", предложенная Павлом Амнуэлем в рассказе "Летящий Орел": "В недрах очень плотных звезд — их называют нейтронными — силы ядерного притяжения могут образовывать из элементарных частиц цепочки, нейтронные молекулы. Так чем же плоха мысль: нейтронная молекула способна хранить записанную в ней информацию во всяком случае не хуже, чем ДНК… Нейтронную звезду можно ЗАПРОГРАММИРОВАТЬ как идеальную вычислительную машину с невероятной памятью и скоростью счета…"
В вопросах "гардероба" фантазия и изобретательность буквально били через край, но вот драматурги в выдумке заметно уступали костюмерам. Причина была сокрыта скорее в неподатливости материала, чем в профессиональных возможностях постановщиков. А может быть, над ними довлели реальные, чисто человеческие проблемы, и фантастические компьютеры оказывались под рукой лишь как удобное средство по-новому осветить эти проблемы?
Как бы там ни было, герой последнего действия представлен на сцене в основном в трех амплуа. Это, во-первых, информационная "кладовая", куда заглядывают все кому не лень; затем — военный стратег и, наконец, машина-диктатор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ФАНТАСТИКАЕжемесячный журналСодержание:Александр Громов. ВСЕМ ПОРОВНУ! рассказРон Коллинз. БИЗНЕС ЕСТЬ БИЗНЕС, рассказАлек Невала-Ли. INVERSUS, рассказСергей Лукьяненко. КРЕДО, повестьВидеодром**Хит сезона***** Игорь Фёдоров. РАСПЛАТИЛСЯ? ПРОХОДИ! (статья)**Экранизация***** Дмитрий Байкалов. ЗВУКОВОЙ МАЛЬЧИК (статья)**Рецензии**Сериал***** Константин Дауров. МИР, КОТОРЫЙ ПОСТРОИЛ БАРТ (статья)Пат Кадиган. ИСТИННЫЕ ЛИЦА, рассказИэн Уотсон. ОБЛИК УБИЙСТВА, рассказИэн Макдональд. УБЕЖИЩЕ, рассказДэн Симмонс. ВОСХОЖДЕНИЕ, повестьВл. Гаков.
Николай ГОРНОВ. УБЕЙ В СЕБЕ КОСМОНАВТАЯсно, что подобное предложение совсем не в духе нашего журнала. Однако на сей раз авторский взгляд вполне понятен.Борис РУДЕНКО. ЗАЩИТА СВИДЕТЕЛЯДействительно, такому убежищу можно только позавидовать!Шейн ТОРТЛОТТ. ЧЕЛОВЕК С НИЗОВЬЕВ РЕКИКто сказал, что проще всего уйти?Брэд ТОРГЕРСЕН. ПОМОЩНИК КАПЕЛЛАНАВот и еще одна инопланетная раса желает извести человечество под корень — конечно, из самых что ни на есть благородных побуждений.Антуан ЛАНКУ, Жесс КААН. НЕГАРАНТИЙНЫЙ ДЕФЕКТДа какая же это фантастика? Ситуация до боли знакома едва ли не каждому потребителю.Филип БРЕВЕР.
Елена ВОРОН. ПОВЕЛИТЕЛЬ ОГНЕННЫХ ПСОВЛюбопытно, почему современных фантастов так и тянет в лабиринт?Фред ЧАППЕЛЛ. ЛАБИРИНТ ТЕНЕЙНа этот раз троица наших давних знакомых дошла до номинации на Всемирную премию фэнтези. При том, что впервые мастер теней рискует своей репутацией.Дебора РОСС. ЧУЖОЕ СЕРДЦЕА что делать, когда нет своего? Остается одно — похитить чужое.Майкл АЛЕКСАНДЕР. В ОКОПАХВ Первую мировую, при артналете, солдат мог встретиться не только со смертью…Катерина БАЧИЛО. ПАН КРОЗЕЛЬЧИКЮСПопробуйте представить себе «параллельный» мир, где сам цвет является тайным знанием, а умение видеть его — редкой способностью.Альберт КОУДРИ.
Книга Михаэля фон Альбрехта появилась из академических лекций и курсов для преподавателей. Тексты, которым она посвящена, относятся к четырем столетиям — от превращения Рима в мировую державу в борьбе с Карфагеном до позднего расцвета под властью Антонинов. Пространственные рамки не менее широки — не столько даже столица, сколько Италия, Галлия, Испания, Африка. Многообразны и жанры: от дидактики через ораторскую прозу и историографию, через записки, философский диалог — к художественному письму и роману.
«Наука, несмотря на свою молодость, уже изменила наш мир: она спасла более миллиарда человек от голода и смертельных болезней, освободила миллионы от оков неведения и предрассудков и способствовала демократической революции, которая принесла политические свободы трети человечества. И это только начало. Научный подход к пониманию природы и нашего места в ней — этот обманчиво простой процесс системной проверки своих гипотез экспериментами — открыл нам бесконечные горизонты для исследований. Нет предела знаниям и могуществу, которого мы, к счастью или несчастью, можем достичь. И все же мало кто понимает науку, а многие боятся ее невероятной силы.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.