Четыре путешествия на машине времени (Научная фантастика и ее предвидения) - [56]
Строгие выкладки основателей кибернетики, на удивление быстро материализованные в действующих моделях, произведут подлинный переворот в устоявшейся системе человеческих знаний. И разумеется, дадут дополнительный импульс научной фантастике.
Но как часто это случалось на нашем веку, не сообщат ей ничего принципиально нового.
Даже если отдельные компьютеры и рассматривать с антропологической или психологической точек зрения, надо помнить, что ничего человеческого в них нет… Это — совершенно иное в нашем окружении. Ничего подобного никогда не было ни в одной из предшествующих цивилизаций. И посему относиться к этой проблеме следует по-новому; путем отказа от повторений, от опыта, от аналогий с чем-то, что мы когда-то знали и пережили…
Станислав Лем
Компьютерам в фантастике не повезло — неудачная роль[35].
Казалось бы, что еще пожелать! Открыта неисчерпаемая шкатулка парадоксов и возможных оригинальных решений (в том числе — психологических, истинно человековедческих!), поднята тема тем, которую не закрыть и сотней книг, работа на десятилетия… Однако писатели все-таки оставались писателями: любопытство любопытством, а то, что не понятно, что не раскладывается "по полочкам" сознания, на бумагу ложится с трудом.
Герои первых двух действий, роботы, — плохие ли, хорошие — были прежде всего понятны. Понятен их облик, их мотивы. А тут… Бесконечные ряды шкафов, отливающих стерильной белизной покойницкой, недоступные пониманию криптограммы из мигающих лампочек, мертвое стрекотание печатающего устройства да непостижимые послания, написанные на языке двоичного кода. И эти вращающиеся бобины с перфолентой, которые прежде всего вызывают мысли о "шариках и роликах" гигантского мозга…
О какой психологии тут может идти речь? Кому дано проникнуть под эмалированные черепные коробки, чтобы разобраться, что же за мысли копошатся в сплетении микроэлектронных схем? Внешний вид компьютеров внушает какие угодно эмоции — от страха до молитвенного экстаза, но понимания, эмоционального приятия у писателей-фантастов "думающие ящики" вряд ли дождутся.
А в том, что каким-то непостижимым, нечеловеческим, но все-таки разумом эти "ящики" обладают, научная фантастика не сомневалась. И пока кибернетики сменяли молодой азарт на трезвый скепсис, фантасты смело приступили к работе с энными поколениями ЭВМ, которые в будущем этот разум обретут наверняка.
Эта уверенность, как и стремление забежать мыслью вперед понятны. Ну, во-первых, фантастика. А кроме того, электронно-вычислительная машина какой угодно сложности сама по себе предметом художественной литературы стать не сможет. Не способна ЭВМ "играть" на сцене — лишенная чувств, мыслей, эмоций, не умеющая попросту вести себя! Иное дело выдуманные фантастами самопрограммирующиеся, способные к эволюции кибернетические устройства, у которых внутренняя сложность и богатство связей с внешним миром достигли такого уровня, что поведение этих "машин" предсказать практически невозможно! Как нелепо и предугадывать результат их интеллектуальных усилий… Эта система уже обладает разумом, и художественной литературе от подобного героя просто так не отмахнуться.
Поэтому авторы драмы все-таки рискнули ввести в четвертое действие образы разумных машин. Хотя художественная разработка "образов", как и следовало ожидать, оказалась делом архисложным.
Проще фантазировать на тему их внешнего облика. Что и говорить, костюмеры и гримеры научной фантастики потрудились на славу, в выдумке им не откажешь! Суперкомпьютеру, оказывается, вовсе не обязательно появляться на сцене в образе набивших оскомину эмалированных шкафов: кибернетическая система может иметь своей основой жидкую субстанцию, как предполагает Станислав Лем в рассказе "Доктор Диагор", или даже… молекулы воздуха, организованные особой комбинацией электрических полей (рассказ Льва Теплова "Всевышний-1"). А размеры! На одном конце спектра рассказ румынского писателя Раду Нора "Живой свет", где описана киберсистема, состоящая из микроорганизмов. На другом — уникальная "машина", предложенная Павлом Амнуэлем в рассказе "Летящий Орел": "В недрах очень плотных звезд — их называют нейтронными — силы ядерного притяжения могут образовывать из элементарных частиц цепочки, нейтронные молекулы. Так чем же плоха мысль: нейтронная молекула способна хранить записанную в ней информацию во всяком случае не хуже, чем ДНК… Нейтронную звезду можно ЗАПРОГРАММИРОВАТЬ как идеальную вычислительную машину с невероятной памятью и скоростью счета…"
В вопросах "гардероба" фантазия и изобретательность буквально били через край, но вот драматурги в выдумке заметно уступали костюмерам. Причина была сокрыта скорее в неподатливости материала, чем в профессиональных возможностях постановщиков. А может быть, над ними довлели реальные, чисто человеческие проблемы, и фантастические компьютеры оказывались под рукой лишь как удобное средство по-новому осветить эти проблемы?
Как бы там ни было, герой последнего действия представлен на сцене в основном в трех амплуа. Это, во-первых, информационная "кладовая", куда заглядывают все кому не лень; затем — военный стратег и, наконец, машина-диктатор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Американский писатель Грегори Бенфорд, 65-летие которого отмечается в этом месяце, немало потрудился на нелегком поприще — реабилитации прилагательного в привычном словосочетании «научная фантастика». Когда-то оно, а не существительное, считалось главным, основополагающим, потом оказалось порядком дискредитировано и приобрело даже некий «стыдный» смысл. И только благодаря таким авторам, как Бенфорд, в последние десятилетия вновь вернуло свой былой респект и благозвучие.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Николай ГОРНОВ. УБЕЙ В СЕБЕ КОСМОНАВТАЯсно, что подобное предложение совсем не в духе нашего журнала. Однако на сей раз авторский взгляд вполне понятен.Борис РУДЕНКО. ЗАЩИТА СВИДЕТЕЛЯДействительно, такому убежищу можно только позавидовать!Шейн ТОРТЛОТТ. ЧЕЛОВЕК С НИЗОВЬЕВ РЕКИКто сказал, что проще всего уйти?Брэд ТОРГЕРСЕН. ПОМОЩНИК КАПЕЛЛАНАВот и еще одна инопланетная раса желает извести человечество под корень — конечно, из самых что ни на есть благородных побуждений.Антуан ЛАНКУ, Жесс КААН. НЕГАРАНТИЙНЫЙ ДЕФЕКТДа какая же это фантастика? Ситуация до боли знакома едва ли не каждому потребителю.Филип БРЕВЕР.
Предисловие известного историка драмы Юрия Фридштейна к «Коллекции» — сборнику лучших пьес английского драматурга Гарольда Пинтера, лауреата Нобелевской премии 2005 года.
Анализируются сведения о месте и времени работы братьев Стругацких над своими произведениями, делается попытка выявить определяющий географический фактор в творческом тандеме.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Предмет этой книги — искусство Бродского как творца стихотворений, т. е. самодостаточных текстов, на каждом их которых лежит печать авторского индивидуальности. Из шестнадцати представленных в книге работ западных славистов четырнадцать посвящены отдельным стихотворениям. Наряду с подробным историко-культурными и интертекстуальными комментариями читатель найдет здесь глубокий анализ поэтики Бродского. Исследуются не только характерные для поэта приемы стихосложения, но и такие неожиданные аспекты творчества, как, к примеру, использование приемов музыкальной композиции.
Эта книга удивительна тем, что принадлежит к числу самых последних более или менее полных исследований литературного творчества Толкиена — большого писателя и художника. Созданный им мир - своего рода Зазеркалье, вернее, оборотная сторона Зеркала, в котором отражается наш, настоящий, мир во всех его многогранных проявлениях. Главный же, непреложный закон мира Толкиена, как и нашего, или, если угодно, сила, им движущая, — извечное противостояние Добра и Зла. И то и другое, нетрудно догадаться, воплощают в себе исконные обитатели этого мира, герои фантастические и вместе с тем совершенно реальные: с одной стороны, доблестные воители — хоббиты, эльфы, гномы, люди и белые маги, а с другой, великие злодеи — колдуны со своими приспешниками.Чудесный свой мир Толкиен создавал всю жизнь.