Борис: Понимайте, как хотите.
Валентина: Ты не понимаешь, что значат для всех нас эти письма.
Ирина (Боре): Я, кажется, поняла. Ты не понимаешь, что это за письма, сядь рядом. Что с тобой случилось, мой родной? Я тебе должна это рассказать, это важно. Послушай меня, послушай. Не вставай, не беги, не убежишь. Андрей родился очень давно. Родился в 18 году, после революции в небольшой бедной семье. Слушай. Сестра его Анна Дмитриевна прожила долгую жизнь и умерла в 1992 году. Давно. Ты был маленьким. Ты ее не помнишь. Вот они вдвоем с Серафимой ждали его всю жизнь. Последнее письмо он написал в 44 году, в декабре. Он не дошел до Берлина. Пропал без вести. В Польше, под Познанью. Его матери пришло извещение. Он гвардии сержант, у него медаль за Отвагу и орден Славы III степени. Он был учителем истории, сынок, человеком, таким, как ты — молодым, добрым, милым. Не перебивай. И в один хороший день он полюбил девушку, соседку, со странным именем Серафима. И жили бы они долго и счастливо, но пришла война. И он ушел. Знаешь, что написано в этих письмах между строк? Он хотел бы держать на руках ребенка, чтобы у него или нее были ее глаза и ее улыбка. Она так и осталась его девушкой. Когда пришло извещение, ей сказали последней. Сестра его Анна вытащила ее из воды, когда она топилась. После этого вешалась, потом плакала, потом топилась, а потом перестала всех понимать. Твоя бабушка, Ангелина Ивановна, заботилась о ней всю жизнь. Полгородка нашего маленького им помогало. Рано они остались одни. Дед твой умер, после того как мама твоя родилась. Легочником был, замерз в окопе, простыл, после войны все болел, потом умер. Вот и представь: на твоей бабушке трое детей — девочек и больная сестра. Бушку и работать пытались заставить, отстояла ее мать, сама двойную норму тянула. И в больницу не отдала. Этот дом — все что у них есть. Здесь каждое деревце бабушкой твоей посажено. Каждый кустик прополот. Дому сто с лишним лет, поколения в нем жили. Не можем мы его так отдать.
Борис: А я не могу вам отдать эти письма.
Ирина: Почему? Ты кому-то должен? Очень много должен? У нас тут была одна история, девочка одна, постарше тебя немного, брала и брала кредиты в банках, а отдавать матери пришлось, сначала машину продали, потом гараж, потом дом. Все отдали. А деньги она парню отдала, который ее потом бросил и с деньгами в Москву подался.
Борис: Не могу. Меня просили их хранить.
Ирина: Нет, нет, она не могла отдать. Пойди к Серафиме, отдай письма, а потом чай поставим, всю ночь на звезды будем смотреть, говорить и чаёвничать. Ты же совсем другой, я же тебя с детства знаю, помнишь, ботаникой увлекался, помнишь, как мы с тобой змея воздушного запускали? Помнишь? Ты только вспомни. Ты однажды от пылесоса крышку на голову надел, ходил и песни пел маленьким, помнишь. Что случилось, Боря?
Борис: Я не могу рассказать.
Ирина: А ты, родной, расскажи, легче будет. Почему не приезжал так долго? Забыл всех нас?
Борис: Не думал о вас.
Ирина: А я о тебе каждый день думала и думаю. Что ты натворил?
Борис: Деньги… Мать все продала: ни киоска больше нет, ни квартиры.
Валентина: Как все?
Анна: Все, Валя.
Валентина: И где вы жить собрались?
Анна: Снимаем.
Валентина (Борису): А если мать не подпишет дом, что с письмами сделаешь?
Анна: Молчи. Ничего он не сделает. Уедем мы и все.
Валентина: Это уже сейчас очень плохой поступок, Боря. Это подлость, кража и шантаж.
Ирина: Валя! Какая кража? Какой шантаж? Это не так, она сама отдала, и он вернет. Бушка. Она ведь твоя Бушка. Мальчик, мальчик. Уже поздно. Пора ложится. Хочешь, я тебе в саду постелю? А, мы, девочки, в доме. Ты можешь оставить свет и прочитать письма. Может быть, тебе захочется сразу их вернуть (порывалась уйти, но снова села). Он был младше тебя. Он ей сделал предложение, когда уходил, и она ответила «да». Они решили, что распишутся, когда победят. Сюда пришли румыны, итальянцы, немцы. Если захочешь, погуляем по горе, там остались немецкие окопы. Наших девушек хотели угнать, а потом какой-то немец — приглянулись ему эти места — решил, что здесь, на этом участке, у него поместье будет. И решил, что хорошенькие девушки будут у него работать. Это им спасло жизнь. Здесь фашисты, в основном итальянцы, меньше зверствовали. Они не очень хотели воевать. А наши в этих местах реку форсировали, как только на эти горы лезли с обмундированием, а ведь получилось. Была здесь и еще одна история. Очень офицеру немецкому понравилась Анна, сестра Андрея. Он к ней даже свататься приходил, не грубил, силой не заставлял. Он русский знал хорошо, умный парень, рассказывал про мать учительницу, про отца. Он просил дождаться, хотел тоже в этих местах после войны обосноваться. Она ему ничего не отвечала. Никак. Глаз не поднимала. Он рисовал хорошо, портрет ей подарил. Не хотелось ему воевать. Потом их части отсюда перевели и все бы ничего, на этом бы история и закончилась, только в девяносто первом году, за год до смерти получила от его сестры Анна письмо, было написано оно по-русски. Письма-то войны — они разные. Эта немка просила прощения за всех, брат перед смертью просил прощения попросить, и она попросила. Казалось бы, что от этого прощения, а Анна приняла. Может и нравился он ей, кто его знает. Жизнь — штука сложная, а письма, они разные бывают.
