Четыре грустные пьесы и три рассказа о любви - [4]
Ангелина Ивановна: Дети, тихо. Я решила. Мы с тетей Серафимой решили, что переезжаем в дом престарелых. Дом продаем. Деньги мы отдаем Борису. Вот что я хотела вам сказать.
Валентина толкает рукой ведро с яблоками, оно падает, и яблоки снова рассыпаются по земле. Ирина начинает их подбирать.
Анна: Валя, да пойми ты, за ними уход там будет. Мы карты раскрыли, ничего не скрываем, ничего тайно не делаем, все собрались, мы сказали.
Ирина: В дом престарелых? В дом престарелых?
Валентина: А я еще сомневалась, зачем ты едешь, Аня!
Ангелина Ивановна: Это мое решение, а не ее.
Валентина: Хорошо за себя ты решила, а за тетю Серафиму, кто решил? Кто решил? Ты ее спросила, она может тебе честно ответить?
Анна: Мамина это воля, её желание. Боря — единственный мужик.
Валентина: Дак речь шла о том, что дом в наследство он получит, хозяйство поднимет, а история-то оказалась другой: мама решила в дом престарелых идти? Это вообще возможно? Что вы делаете? Подождите. Вы же никто не знаете. Как я сразу не поняла? Мама, ты не знаешь очень важной детали. Мама, Ирина хочет с вами остаться. Точнее не так: ее выгнали, на пенсию она снимать квартиру не сможет, даже комнату не сможет. Она здесь останется. И точка. Дом не продается. Интересная была бы картина, а Аня? Маму — в дом престарелых, Серафиму — в психушку, Ирину — на улицу, а тебе деньги? Что у тебя такого случилось, Анечка?
Анна: На наряды, сестренка, не хватает.
Ангелина Ивановна: Аня, я не знала, что Ире негде жить.
Ирина: Мама! Мы ведь одна семья! Неужели вы ради денег только приехали? О них забота нужна, забота!
Анна: Понятно, дом уже не продается.
Валентина: Не продается.
Ирина: Аня, случилось что-то. Тебе деньги нужны?
Валентина: Расширяться надумала?
Ирина: А для Серафимы… Переезд куда угодно ее убьёт… Отсюда ее Андрей уходил, она его здесь с 41-го года ждет.. Эти два письма — для нее вся жизнь, одно — поздравление с Новым годом, другое — о Польше. Только эти письма её с ним и связывают. Может она добровольно куда-то уехать? Ты понимаешь, что значит для нее отсюда уехать.. Страшнее, чем умереть.
Анна: Мама, подпиши дарственную. Боре деньги нужны, значит, я все сделаю, чтобы они у него были.
Борис: Не надо, мама.
Анна: Надо, Боря, надо.
Борис: Они эти восемь лет не особенно нами интересовались.
Валентина: Не они, а тети твои. Ты тоже интереса не проявлял.
Анна: И маму, и Серафиму жалко. Вы хорошие, в дом пенсионеров их отдавать не хотите, так забирайте.
Валентина: Куда? Ире жить негде, сама сюда приехала. У меня однокомнатная, мы со Светкой вдвоем. Как мы все там?
Ангелина Ивановна: Ничего страшного в доме пенсионеров нет.
Валентина: Мама, тетю Серафиму не возьмут в дом престарелых, её отправят в психушку.
Ангелина Ивановна: Я настою, я потребую.
Валентина: Мама, вас разлучат.
Ангелина Ивановна: Нет, она без меня умрет.
Валентина: Не надо ничего менять, сейчас Ирина к вам переберется, вам легче станет значительно. Лучше все мама, будет, не надо этого делать. Дом у вас есть, сад, счастье это.
Ангелина Ивановна: А Борино счастье?
Валентина: Не может счастье от денег зависеть. Не может.
Анна: Может, Валя, может, еще как может.
Ирина: А как же не в деньгах счастье?
Анна: Ах, Ира, хорошо бы, если бы так было, да только в жизни все по-другому, чем в фильмах и книжках.
Борис при этих словах уходит в дом.
Валентина: Куда это он?
Анна: Жарко, наверное, стало. Не знаю, может, что нужно.
Борис не возвращается довольно долго. Все молчат.
Ирина: Случилось там что-то? (бежит в дом)
Борис медленно возвращается из дома. За ним возвращается Ирина.
Ирина: Валя, писем нет.
Валя: Письма? Какие письма? Бушкины письма?
Ирина: Борис, зачем вы ходили в дом?
Валя: Борис, значит.
Ирина: Борис, если они у вас, отдайте. Отдайте, пожалуйста.
Борис: Она мне их отдала.
Ирина: Сама?
Анна: Давайте все уладим, не до писем сейчас. Подпишет мать дарственную, потом с письмами разберемся.
Ангелина Ивановна: Подпишу.
Валя: Это что — шантаж? Нет, никакого шантажа не будет. Он просто отдаст письма и всё. И шантажа не будет. Возвращай, возвращай, говорю.
Ангелина Ивановна: Я подпишу.
Валя: Не подпишешь.
Ангелина Ивановна: Подпишу. Подпишу. Он приехал, я обещала.
Валя: А Ира?
Ангелина Ивановна: У тебя жить будет.
Валя: Мама, что ты делаешь? Ты сама понимаешь, что ты делаешь?
Ангелина Ивановна: Понимаю. Понимаю.
Валя: Отдавайте письма!
Ирина: Отдайте, Борис, письма, мама и так вам все подпишет.
Борис: Бушка отдала мне письма.
Ирина: Как она могла их отдать?
Валентина: Да она с ними ни за что на свете бы не рассталась, значит, ты сам взял!
Ирина (кричит): Тетя!
Серафима медленно появляется на пороге.
Ангелина Ивановна: Серафима, где письма?
Серафима: Андрюшеньке отдала, он ведь вернулся!
Ангелина Ивановна: Значит, сама отдала. Так. Утро вечера мудренее. Я пойду и поговорю с Серафимой. Письма раз тебе отдала — читай. А вы прекратите причитать. Вернет, когда надо будет.
Анна: Хорошо, мама.
Валя: Письма только отдать надо. И ничего она вам не подпишет.
Ирина: Боря, зачем тебе деньги?
Борис: Тетя Ира, сколько раз я должен повторить: она сама отдала мне письма.
Валентина: Так отдай, они же не твои! Это шантаж! Ты вернешь письма, когда дом получишь? Или как тебя понимать?
Фантастическая повесть. История путешествия молодого человека в загадочную часть мира, в которой имеют большое значение образы, предсказания, мечты, символы и знаки.
Сборник коротких фантастических рассказов. Повествование ведется от лица Мара Эйта. Мар Эйт не смог жениться на любимой женщине из-за законов о Генетической целесообразности и финансовом обеспечении. Совет обвинил его в измене и объявил в розыск. Мар Эйт бежит и скрывается от Совета на Земле. Он пишет записки, небольшие рассказы. У него нет обратного билета, но он ищет дорогу домой.
Россия, начало 2000-х. Расследования популярного московского журналиста Николая Селиванова вызвали гнев в Кремле, и главный редактор отправляет его, «пока не уляжется пыль», в глухую провинцию — написать о городе под названием Красноленинск, загибающемся после сворачивании работ на градообразующем предприятии, которое все называют просто «комбинат». Николай отправляется в путь без всякого энтузиазма, полагая, что это будет скучнейшая командировка в его жизни. Он еще не знает, какой ужас его ожидает… Этот роман — все, что вы хотели знать о России, но боялись услышать.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Книга о жизни, о соединенности и разобщенности: просто о жизни. Москву и Таллинн соединяет только один поезд. Женственность Москвы неоспорима, но Таллинн – это импозантный иностранец. Герои и персонажи живут в существовании и ощущении образа этого некоего реального и странного поезда, где смешиваются судьбы, казалось бы, случайных попутчиков или тех, кто кажется знакомым или родным, но стрелки сходятся или разъединяются, и никогда не знаешь заранее, что произойдет на следующем полустанке, кто окажется рядом с тобой на соседней полке, кто разделит твои желания и принципы, разбередит душу или наступит в нее не совсем чистыми ногами.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.