Четыре дня в начале года тигра - [74]

Радость, присущая этому культу, имела свои исторические (корни, ибо св. Антоний был одним из первых цветков францисканства, давшего миру Джотто и умбрийскую школу живописи, Роджера Бэкона и Дунса Скота, «Песнь солнцу» и изображение рождественских ясель. В Маниле имелось великое множество мест его почитания: в Санта-Крус, Санта-Ана, (ингалонге и Сампалоке, но главное находилось в церкви св. Франциска в Интрамуросе, где по вторникам толпы многолюдством и ревностью соперничали с пятничными толпами в Киапо. Храм, разрушенный во время Освобождения, почему-то был восстановлен францисканцами не на прежнем месте, а в аристократическом Форбс-парке, где, естественно, не могли возродиться сборища по вторникам. Вместо Гюго люди отправляются теперь в маленькую францисканскую церквушку в Сампалоке, так что благостному святому с лилиями мы обязаны транспортными пробками на улице Бустильос по вторникам.

В начале 20-х годов юные барышни Манилы прослышали о французской девушке по имени Тереза Мартин, которая стала монахиней-кармелиткой в пятнадцать лет и умерла в двадцать четыре, в благоухании святости, написав перед тем автобиографию под названием «История одной души». Ее объявили беатой — блаженной, неминуема была и полная канонизация, причисление к лику святых. Фотографии Терезы Мартин, заполонившие Манилу, повергали благочестивых людей в изумление. Святых всегда помещали в какие-то отдаленные времена — никто и подумать не мог о святости в сегодняшнем мире. Но нот, пожалуйста: фотографии святой в современном платье, с куклой в руках, или играющей с сестрами, пли позирующей для семейного фото в викторианском стиле! Даже эстампы с ее изображением уже монахиней отличались от икон, потому что люди знали: этот образ — не вымысел художника, это подлинное лицо, запечатленное при помощи современной техники.

Итак, Тереза Мартин из Лизьс, известная также как Маленький Цветок, буквально потрясла утонченный мир манильских сеньорит 20-х годов. Открытия с ее изображением потеснили фотографии популярнейших Рамона Наварро и Рональда Колмана. Девушки мечтали о кармелитских монастырях и хотели умереть молодыми, в благоухании святости; и хотя лишь немногим удалось осуществить эту мечту, прочие оставили память о той эпохе тем, что давали ими святой из Лизье своим дочерям, — вот почему так много нынешних матрон носят имя Тересита. К тому времени, когда Маленький Цветок была канонизирована, в 1925 году у нее уже был культ в Маниле и два храма — церкви в Сан-Итнасио и в Сан-Себастьяне. У нас даже сложили гимн в ее честь, и его восторженные строки сейчас напоминают об аромате 20-х годов в Маниле лучше, чем старая популярная песня:

Blanca rosa del Carmelo

Florеcita de Jesus…[51]

Культ Маленького Цветка достиг апогея в 30-е годы, но это был культ только больших городов и образованных классов. Св. Тереза никогда — по меньшей мере на Филиппинах — не была народной святой, хо тя ее изображения привычны для наших приходских церквей. Отступники называли ее «святой мелкой буржуазии», говорили, что она олицетворяет все сомнительные качества среднего класса викторианской эпохи. Сомнений нет: она проигрывает в сравнении со своей тезкой, св. Терезой из Авилы; но ведь св. Тереза сама сказала о себе, что она «маленькая душа», что путь ее «негромкий», что она подвигала не к героической святости, а к совершенствованию в вещах малых. Однажды она храбро заявила, что Богу надо позаботиться о «подъемнике» для малых душ, которым не под силу одолеть героические высоты. Как бы то ни было, очарование Маленького Цветка, похоже, не пережило тот утонченный городской мир, который погиб в войне; и хотя Тереситы среди нас все множится, немногие девицы, носящие это имя, знают хоть что-либо о хорошенькой французской девушке, которая так волновала души их матерей и теток в 20-е и 30-е годы.

Последний великий культ, возникший на Филиппинах перед самой войной, — поклонение Богоматери Лурдской. В 30-е годы он превратил капуцинскую церковь в Интрамуросе в центр паломничества по субботам, а также в самую модную церковь для венчания. Этот же культ создал моду и в одежде: иностранцы сообщали, что последний крик моды среди филиппинских девиц — белое платье с голубым поясом. Habito de Lourdes[52]в те дни было чем-то вроде униформы для девочек-подростков и превзошло по популярности другие религиозные одеяния: habito del Nazareno[53] (пурпурное или сиреневое платье, с желтым шнурком-подпояской) и habito de San Jose[54] (зеленое платье с желтым шнурком; злые языки утверждали, что в таком одеянии щеголяли старые девы, охотившиеся за мужьями). Культ Лурда обогатил также филиппинский ономастикой: самыми популярными именами для девочек в 30-е годы были Тересита и Лурдес.

Послевоенные культы

Война, уничтожившая столько древних храмов, показала, какие культы благодаря своей популярности способны пережить перерыв в традиции, а каким уже не возродиться. Св. Антоний все еще на виду, св. Тереза отошла в тень — ее сменила упрямая крестьянская девушка из Мазабиеля, св. Бернадетта Лурдская, имя которой дают теперь — многим филиппинским девочкам. Св. Рита из Касии, которой молятся в «самом безвыходном положении», до сих пор имеет кое-каких почитателей. Женщины в деревнях на берегах Пасига все еще истово поклоняются св. Марфе, покровительнице домохозяек, а также и тех, кто разводит уток для