Четвертый - [26]

Из сгущающейся чернильной тени океана как-то неожиданно материализовался небольшой открытый катер, очевидно, направлявшийся прямо ко мне. Сеанс переживаний окончен – пора вставать. Я оглянулся. Скелле заметили суденышко и уже стояли на досках причала, впрочем, не приближаясь ко мне. Заметив мой взгляд, та, что была постарше, махнула рукой – иди, это за тобой. Идти, впрочем, было особенно некуда, и я стоял, переминаясь с ноги на ногу в ожидании, пока катер причалит.

Внутри лишенной палубы скорлупки обнаружился чернокожий пожилой матрос, или в данном случае – капитан, который, поравняв свое плавучее средство со сваями причала, и не подумал швартоваться, а, как-то обыденно и даже лениво оглядев меня, махнул рукой, – прыгай, мол. Я оценил высоту, мешанину шпангоута, банок, досок обшивки, торчащий тут же магический привод, представил, как «солдатиком» пробиваю весь этот морской беспорядок, попутно ломая ноги и руки, и полез с настила, чтобы несколько неуклюжих мгновений спустя, осторожно осмотревшись, спрыгнуть, повиснув перед тем на руках. Катер качнуло, я торопливо сел на ближайшую банку, невозмутимый капитан шевельнул ручкой управления и, лишь когда опустевший причал стал удаляться, недовольно пробурчал:

– Следующий раз прыгай на банку, если не хочешь ноги поломать.

– Ладно, – я помолчал, зачем-то добавил: – она все равно болтается. Промахнусь – хуже будет.

Капитан хмыкнул, дернул плечом, оглянулся зачем-то на удаляющийся берег и велел:

– Пересаживайся давай вон туда, – указал подбородком на канатную бухту, зачем-то притулившуюся на баке катера.

Я послушно исполнил приказ, уютно примостившись и вытянув ноги, спросил:

– Куда идем?

– Отдыхай. Почти до конца косы дойдем. Велено к развалинам тебя доставить.

– Чего-то я забыл поинтересоваться, а что за развалины? Маяк?

– А я почем знаю! Это же древние строили. Хрен его знает, что это было. Может, и маяк. Только он странный тогда какой-то – невысокий, треугольный.

– Как треугольный? – удивился я.

– Так. Увидишь.

Капитан, похоже, был не склонен к общению, и я отстал от него, разглядывая удаляющийся берег, все более наливающийся розовым. Отсюда казалось, что новый город и тянущийся вдалеке береговой лес поднимались прямо из воды, блестела отблесками заходящего солнца возвышающаяся над городом резиденция скелле, на верхушке холма над розовой пеной домов громоздилась цитадель местного монарха, имени которого я даже не знал. Однако, в отличие от своего собрата на далеком западе, оно у него было. И уже одно это опускало его ранг, делало его как бы пожиже. Интересно, что в общении с местными его имя тоже при мне не упоминалось. Создавалось впечатление, что это какая-то церемониальная, несерьезная должность. Однако, учитывая то, что скелле, вообще, не интересовало ничего, что не имело отношения к искусству, кто-то же должен был управлять этим, несомненно, сложно организованным, большим, по местным меркам, городом.

Катер шел ходко. Город чем дальше, тем больше выглядел нереальной декорацией, парящей яркой полосой в сгущающихся сумерках. Скальный вал отдалился, но был бессилен спрятаться в густеющей синеве, поблескивающий освещенными солнцем макушками скал. Я оглянулся вперед, туда, куда шло наше суденышко, но ничего не рассмотрел, кроме изгиба косы, обрывающегося вдалеке. Мне показалось, что океанский вал подхватил нас, плавно, почти незаметно приподнял и отпустил. Я ждал очередного подхвата, упругого движения вверх, но момент длился и длился, а волны не было. Что-то невнятно буркнул капитан. Я переспросил:

– Чего?

Тот заозирался, потом уставился на меня:

– Что за хрень тут?!

Я поднялся на локтях, потом выбрался наверх, усевшись на передней банке и, в свою очередь, заозирался. Блин! Смутное узнавание неожиданно вернулось. Море вокруг на несколько сотен метров как будто выгладилось и выгнулось пологой гигантской линзой, в фокусе которой сейчас шипел разрезаемой водой наш катер. Края этой впадины неожиданно подались вширь, как на давно виденных на Земле кадрах с ударной волной, распахивающей пространство от ядерного взрыва, исчезли, смутно отразившись плеском в камнях далекой косы. Этот звук как бы подтверждал реальность, не иллюзорность происходящего. Море выпрямилось, и в следующее мгновение нас подхватил долгожданный плавный подъем. Одна вот только сложность – никакого океанского вала, скользящего под катером. Мы просто поднимались вместе с водой, и до какого-то мгновения ничто, кроме чувства равновесия, не указывало на это. Лишь несколько долгих мгновений спустя начало казаться, что наше судно соскальзывает по длинному склону приподнявшегося широченного водяного горба. Капитан невнятно выругался, я мельком взглянул на него, и за эти мгновения все так же плавно и почти неощутимо стало возвращаться к норме. Когда настоящий океанский вал прокатился пологой громадой под нами, я испытал подлинное облегчение. Сомнений не было – я уже однажды встречался с таким морем, и обстоятельства той встречи не оставляли сомнений – это не природное явление.

Из задумчивости меня выдернул мой капитан-матрос:

– Э-э, уважаемый, что это было?