Четвертое сословие - [184]

— Питер дома? — прогудел он.

— Да, но он лежит в постели. Последнее время он плохо себя чувствовал, и врач прописал ему постельный режим.

— Пусть немедленно подойдет к телефону.

После долгого молчания он услышал гнусавый голос:

— Это ты, Дик?

— Да, я, — ответил Армстронг. — Какого черта ты делаешь? Как ты можешь пропустить это ответственное заседание?

— Прости, Дик, но меня свалил грипп, врач посоветовал мне несколько дней отлежаться.

— Мне плевать на советы твоего врача, — рявкнул Армстронг. — Ты должен быть на этом заседании. Мне понадобится твоя поддержка.

— Ну, если ты считаешь, что это так важно, — сказал Питер.

— Да, считаю, — ответил Армстронг. — Так что приезжай, и побыстрее.

Сидя за столом, Армстронг слышал гул голосов за стеной. Он взглянул на часы: до заседания правления оставалось всего десять минут. Но ни один директор не зашел к нему поболтать, как раньше, или заручиться его поддержкой по какому-нибудь предложению. Может, они просто не знают, что он вернулся?

В кабинет нервно вошла Памела и вручила ему пухлую папку с кратким обзором повестки дня утреннего заседания. Под пунктом номер один значился, как он прочитал накануне вечером, «Пенсионный фонд». Но, просмотрев папку, он обнаружил, что по этому вопросу нет краткого резюме для членов правления. Комментарии начинались только со второго пункта: падение тиража «Ситизена», после того как «Глоуб» снизила цену номера до десяти пенсов.

Армстронг просматривал папку до тех пор, пока Памела не напомнила, что уже без двух минут десять. Он выбрался из-за стола, сунул папку под мышку и уверенной походкой вышел в коридор. Навстречу ему шли несколько служащих, все они пожелали ему доброго утра. Каждому он приветливо улыбнулся, хотя не помнил их имен.

Из открытой двери зала заседаний доносились приглушенные голоса директоров. Они что-то обсуждали между собой. Но как только он вошел, наступило зловещее молчание, словно от его вида они потеряли дар речи.

Самолет начал заходить на посадку в аэропорту Кеннеди, когда Таунсенда разбудила стюардесса.

— Звонит мисс Бересфорд из Кливленда. Она говорит, вы ждете ее звонка.

— Я только что из кабинета Пирсона, — сообщила она. — Переговоры длились больше часа, но мы так ни к чему и не пришли.

— Ни к чему не пришли?

— Да. Он все еще хочет проконсультироваться с финансовым комитетом банка, прежде чем примет окончательное решение.

— Но ведь теперь, когда все другие банки согласились, Пирсон не может…

— Очень даже может. Не забывайте, он президент небольшого банка в Огайо. Его не интересует, что думают другие банки. И после всей критики в ваш адрес, которой пестрят газеты в последнее время, его сейчас волнует только одно.

— Что именно?

— Прикрыть свою задницу.

— Но неужели он не понимает, что все остальные банки откажутся от своих обещаний, если он не будет придерживаться общего плана?

— Понимает, но когда я ему об этом сказала, он пожал плечами и заявил: «В таком случае я рискну вместе с остальными».

Таунсенд выругался, и в этот момент Элизабет добавила:

— Но он дал мне одно обещание.

— Какое?

— Он позвонит сразу, как только комитет примет решение.

— Какое великодушие! И что же мне делать, если все обернется против меня?

— Опубликуйте заявление для прессы, о котором мы с вами договорились.

Таунсенд побледнел.

Двадцать минут спустя он вышел из зала прилета. На улице его ждал лимузин, и он сел на заднее сиденье, не дожидаясь, пока водитель откроет ему дверь. Первым делом он набрал свой домашний номер в Манхэттене. Кейт, наверное, ждала у телефона, потому что ответила после первого же звонка.

— Есть новости из Кливленда? — был ее первый вопрос.

— Да. Элизабет встречалась с Пирсоном, но он пока не принял решение, — ответил Таунсенд. Лимузин тем временем тащился в пробке по Бульвару Куинз.

— Как ты думаешь, какие шансы на то, что он продлит ссуду?

— Вчера я задал ей тот же вопрос. Она сказала: пятьдесят на пятьдесят.

— Я просто хочу, чтобы он избавил нас от мучений.

— Скоро все выяснится.

— Как только это произойдет, сразу звони мне, каким бы ни был результат.

— Конечно, ты будешь первой, кому я позвоню, — пообещал он и положил трубку.

Проехав мост Куинсборо, Таунсенд позвонил Тому Спенсеру. Тот тоже ничего не знал.

— Но я и не рассчитывал, что мне она позвонит раньше, чем тебе, — заметил он. — Это не ее стиль.

— Как только станет известно, какое решение принял Пирсон, думаю, нам надо будет встретиться и обсудить, что делать дальше.

— Конечно, — сказал Том. — Позвони, когда что-то узнаешь, и я сразу приеду.

Водитель свернул на Мэдисон-авеню, медленно проехал по правостороннему переулку и остановился перед штаб-квартирой «Глобал Интернэшнл». Он очень удивился, когда мистер Таунсенд наклонился к нему и поблагодарил — впервые за двадцать лет. Но он испытал настоящее потрясение, когда, выходя из машины, босс сказал ему «до свидания».

Войдя в здание, президент «Глобал Интернэшнл» направился прямиком к лифтам и вошел в первый же, который вернулся с верхних этажей. Хотя в вестибюле толпились служащие «Глобал», никто не присоединился к нему, кроме лифтера, который вскочил в лифт и повернул ключ в замке рядом с верхней кнопкой. Двери медленно закрылись, и лифт стал подниматься на сорок седьмой этаж.