Четвертое сокровище - [87]

Тридцатый, ныне действующий сэнсэй Дайдзэн Арагаки стал главой школы в 1977 году. Его запись в истории состязаний Дайдзэн-Курокава составляла пять побед и два поражения. Тина прокрутила страницу ниже. Самое большое количество побед у других сэнсэев равнялось четырем — кроме одного, жившего в конце XIX века, у которого их было шесть.

Симано, двадцать девятый сэнсэй Дайдзэн, пребывал в должности с июля 1975 по июнь 1977 года, побед — 0, поражений — 0. Запись под его именем гласила: «Двадцать девятый сэнсэй Дайдзэн Киити Симано покинул школу прежде, чем смог принять участие в состязаниях Дайдзэн-Курокава. Тушечница Дайдзэн исчезла в то же время. За дополнительной информацией о Тушечнице Дайдзэн обращайтесь к историческому очерку».

В разделе истории и культуры Азии она нашла «Историю Тушечницы Дайдзэн» на японском. Тина довольно плохо знала японский, но больше никаких книг о Тушечнице Дайдзэн или школе каллиграфии Дайдзэн из перечисленных в базе данных библиотеки найти не удалось.

В тетради для записей по семинару Аламо Тина пометила основные даты, исторические события и адреса сайтов. Перед тем как уйти из библиотеки, она отметила, что взяла книгу с «Историей Тушечницы Дайдзэн».

Интерлюдия

История Тушечницы Дайдзэн

Часть 3

Весна 1657 года

Эдо, Япония

Однажды утром сэнсэй Курокава проснулся усталым. За год после его победы в школу пришло больше учеников, чем ему было под силу обучать. Энергия от состязаний со школой Дайдзэн поддерживала его много месяцев, словно ветер, дующий в спину Но обучать столько людей стало утомительным, и его ежедневные десять тысяч черт стали ему скучны.

В то утро он спросил у старухи Курокава:

— Позволите ли вы мне отправиться в небольшое путешествие? Я чувствую, что должен обновить свой дух.

Старуха Курокава кивнула:

— Я почувствовала, что вы устали.

— Но мне бы не хотелось оставлять учеников.

— Усталый учитель не может хорошо учить.

Это была правда.

— Куда вы направитесь? — спросила она, собирая посуду.

— Я бы хотел посмотреть на то место, где нашли Тушечницу Дайдзэн.

Сэнсэй Курокава подошел ко входу на постоялый двор горной деревушки с ноющими и одеревеневшими после долгого перехода ногами. Старик-хозяин приветствовал его у порога и помог с сумкой. Он проводил его в комнату над рекой, которая протекала через деревушку Дзюдзу-мура.

После победы в состязании интерес сэнсэя к Тушечнице Дайдзэн и ее силе возрос. Он решил за свой отпуск написать ее историю.

Устроившись в комнате, он понежился в ванне постоялого двора, неторопливо поужинал и отправился спать. Утром проснулся бодрым и отдохнувшим, как будто не был в школе не пару дней, а целый год. Он позавтракал, и еда показалась ему необычайно свежей и вкусной. Потом вытащил Тушечницу Дайдзэн из походной сумки и приготовил тушь. Взяв маленькую кисточку и несколько листов лучшей бумаги, начал писать:

Тушечница Дайдзэн начала свою жизнь как гора в центре внутренней провинции, рядом с деревней Дзюдзу-мура. Конечно, тушечницей стала не вся гора, а только маленький ее кусочек. В какой-то момент древней истории гора начала менять свою природу — как это бывает со всеми предметами, как это бывает со всеми людьми. Осколок скалы сдвинулся с места и освободился от давящего веса своего родителя.

Он летел вниз, сталкивался с острыми выступами горы и от него откалывались кусочки. Наконец он замер у подножия и долго ничего не делал. Просто лежал, размышляя о своей свободной жизни.

Постепенно вода, стекавшая с горы, стала подталкивать камень к реке, которая протекала через деревню Дзюдзу-мура, хотя все это происходило еще до того, как деревня стала деревней. Не уверенный, что ему понравится в реке, камень попробовал остановиться, но это было не в его силах. Его сила была в другом, но он об этом еще не знал.

В конце концов камень соскользнул в реку. Ощущение от воды вокруг было таким незнакомым, таким властным. Будучи проявлением другой силы, нежели неподвижная сила горы, река была самодвижение, бесконечный поток. Сила текущей воды не откалывала от него кусочки, как при падении с горы, а медленно, очень медленно, сглаживала неровные края.

Много, много лет спустя, когда камень созрел и отшлифовался, странствующий поэт и каллиграф подошел к реке и остановился на некоторое время в Дзюдзу-мура. Поэт бродил по окрестностям — он сам не знал толком, что ему нужно, он искал вдохновения. Он чувствовал, что душа его очерствела, и хотел видеть и переживать новое. Поэт — а это был Дзинмай — сел у реки. Солнечные лучи отражались от поверхности воды как вспышки пламени.

Вдруг проплыло темное облачко и закрыло солнце. Дзинмай смог заглянуть в толщу воды и заметил прямоугольный камень, застрявший между двумя валунами. Он казался пойманным в клетку и словно хотел освободиться, чтобы продолжить свое странствие вниз по течению. Совсем как сам Дзинмай.

Дзинмай быстро спустился к реке и вытащил его.

— Если ты не возражаешь, думаю, из тебя получится замечательная тушечница.

Камню, конечно, нечего было на это сказать.

Сэнсэй Курокава отложил кисть и выглянул на улицу. Теплый воздух поздней весны манил его оторваться от занятий. В конце концов, горы — то, ради чего он приехал в деревню: отдохнуть, обновить дух, вырваться из столичной лихорадки. Не было нужды писать всю историю за один день.