Четвертое сокровище - [51]
— Тина сказала, что вам пришлось уйти раньше с работы?
— Было мало клиентов.
Мистер Роберт снова громко отхлебнул.
— Извините меня, Роберт-сан. Могу ли я вам задать личный вопрос?
— Конечно.
— Вы не любите марихуану?
Он нахмурился.
— Я считаю, что это не очень вам подходит, если вы это имеете в виду.
— Друг Тины, доктор, сказал, что это может помочь лучше лекарств.
— Друг доктор?
— Доктор Крус. Уиджи. Он тоже студент. Они приходили недавно в «Тэмпура-Хаус».
— Тина и он?
Ханако смутилась:
— Ой, может, мне не стоило об этом говорить.
Мистер Роберт доел суп и сложил руки на столе.
— Она мне, наверное, говорила. Я просто забыл.
Ханако взяла миски и отнесла к раковине. Она плеснула воды в его миску и сполоснула оставшиеся кусочки соевого творога, приставшего к стенкам.
— Роберт-сан, — тихо произнесла она. — Вы не могли бы сделать мне одолжение?
— Конечно. Рэйки?
— Нет, спасибо. — Ханако обреченно вздохнула. Просить это было очень трудно. — Я бы хотела, чтобы вы держали Хану подальше от сэнсэя Дзэндзэн.
Руки Мистера Роберта упали на колени.
— Держать подальше?
— Очень вас прошу — Ханако пристально смотрела на него.
Похоже, он собирался спросить «почему?», но вместо этого лишь ответил:
— Хорошо, Ханако-сан.
Киото
Кандо стилетом вскрыл конверт с маркой «Окленд, Калифорния». Вынул письмо и нацепил на приплюснутый нос очки для чтения. Письмо было написано по-японски элегантным почерком.
Кандо-сан,
Вы меня не знаете, мы с Вами никогда не встречались. Я обращаюсь к Вам с крайне деликатной просьбой. Чтобы освежить Вашу память, скажу, что речь идет об инциденте, произошедшем несколько лет назад в школе каллиграфии Дайдзэн в Киото. Инцидент, который я имею в виду, связан с двадцать девятым сэнсэем Дайдзэн, который покинул пост главы школы Дайдзэн. В то же время обнаружилась и пропажа Тушечницы Дайдзэн. Я уверен, что нет необходимости напоминать Вам, что Тушечница Дайдзэн являлась наградой победителю в каллиграфических состязаниях между школами Дайдзэн и Курокава. Чтобы скорее перейти к делу, скажу, что, вероятнее всего, я видел Тушечницу Дайдзэн.
Я впервые наткнулся на нее, когда увидел каллиграфическую работу; выполненную одним из учеников и подписанную двадцать девятым сэнсэем Дайдзэн. Рядом с этим свитком я обнаружил крайне интересную тушечницу. Заинтригованный, я некоторое время внимательно изучал ее. Поначалу я не верил, что это и есть Тушечница Дайдзэн. Тем не менее мне удалось получить ее детальное описание. Основываясь на своих изысканиях, я могу с уверенностью утверждать, что видел именно Тушечницу Дайдзэн.
Как я уже упоминал в самом начале письма, я нахожусь в крайне деликатной ситуации. Я не хочу создавать неудобства тому, у кого сейчас находится Тушечница Дайдзэн, тому, кто, как Вы сами догадываетесь, наиболее вероятно и является двадцать девятым сэнсэем Дайдзэн. Этот человек, известный мне под другим именем, дал мне очень много за последние несколько лет. Я должен ему больше, чем когда-либо смогу вернуть.
Тем не менее его обстоятельства изменились. Я чувствую, что мой долг — способствовать возвращению тушечницы законному владельцу. Я окажу в этом содействие, если все будет сделано самым осмотрительным образом. Надеюсь, Вы сможете выступить в роли посредника между мной и школой Дайдзэн. Мне известно, что раньше Вы оказывали услуги двадцать девятому сэнсэю Дайдзэн. Если Вы хотите обсудить детали, пожалуйста, свяжитесь со мной в любое удобное для Вас время.
Письмо было подписано «Годзэн». На конверте — адрес, улица, номер дома и квартиры в Беркли, Калифорния, а также номер телефона.
Интерлюдия
Сыскные услуги Кандо
Июнь 1977 года
Киото, Япония
Информация о том, что Ханако Судзуки улетела в Сан-Франциско, была хорошим началом, ключом, но не более. Она ведь вполне могла переехать в другой город и даже в другой штат. И даже если осталась в Сан-Франциско, найти ее будет непросто. Это большой город, в нем слишком много мест, где можно жить или прятаться, если она этого хочет. Лететь туда с ее фотографией и показывать каждому встречному было бы бесполезной тратой своего времени и денег клиента. Ему нужно больше информации. Кто-нибудь ведь должен знать, где она и сколь долго собирается там пробыть. Надо сузить круг поисков. Например, она вполне могла остановиться у родственников или друзей. Нужно прежде всего выяснить, почему она вообще уехала.
Самая деликатная часть дела состояла в том, что Тэцуо Судзуки не должен ни о чем догадаться. Кандо решил начать с ее семьи.
Журналистские связи Кандо принесли ему некоторые данные, включая фотографии из газетных архивов. Используя их и сведения из открытого доступа (регистрация брака, деловые книги, школьные ежегодники), он уточнил некоторые данные. Ханако родилась 20 февраля 1952 года. Ее отец, Хидэюки Иида, был вице-президентом Кансайского центрального банка — заведения с долгой, хоть и ничем не примечательной историей, по крайней мере — до конца 60-х. В следующие пять лет Кансайский центробанк превратился в одно из пяти главных финансовых учреждений региона. Подъем совпал, по данным Кандо, с альянсом между банком и секцией промышленного развития компании Судзуки. Мать Ханако звали Рэми, ее девичья фамилия была Масатика — довольно знатный род, корни которого уходили в глубокое Средневековье.
Роман, написанный поэтом. Это многоплановое повествование, сочетающее фантастический сюжет, философский поиск, лирическую стихию и языковую игру. Для всех, кто любит слово, стиль, мысль. Содержит нецензурную брань.
Даже если весь мир похож на абсурд, хорошая книга не даст вам сойти с ума. Люди рассказывают истории с самого начала времен. Рассказывают о том, что видели и о чем слышали. Рассказывают о том, что было и что могло бы быть. Рассказывают, чтобы отвлечься, скоротать время или пережить непростые времена. Иногда такие истории превращаются в хроники, летописи, памятники отдельным периодам и эпохам. Так появились «Сказки тысячи и одной ночи», «Кентерберийские рассказы» и «Декамерон» Боккаччо. «Новый Декамерон» – это тоже своеобразный памятник эпохе, которая совершенно точно войдет в историю.
«Унижение, проникнув в нашу кровь, циркулирует там до самой смерти; мое причиняет мне страдания до сих пор». В своем новом романе Ян Муакс, обладатель Гонкуровской премии, премии Ренодо и других наград, обращается к беспрерывной тьме своего детства. Ныряя на глубину, погружаясь в самый ил, он по крупицам поднимает со дна на поверхность кошмарные истории, явно не желающие быть рассказанными. В двух частях романа, озаглавленных «Внутри» и «Снаружи», Ян Муакс рассматривает одни и те же годы детства и юности, от подготовительной группы детского сада до поступления в вуз, сквозь две противоположные призмы.
В сборнике представлены произведения выдающегося писателя Фридриха Горенштейна (1932–2002), посвященные Израилю и судьбе этого государства. Ранее не издававшиеся в России публицистические эссе и трактат-памфлет свидетельствуют о глубоком знании темы и блистательном даре Горенштейна-полемиста. Завершает книгу синопсис сценария «Еврейские истории, рассказанные в израильских ресторанах», в финале которого писатель с надеждой утверждает: «Был, есть и будет над крышей еврейского дома Божий посланец, Ангел-хранитель, тем более теперь не под чужой, а под своей, ближайшей, крышей будет играть музыка, слышен свободный смех…».
События книги разворачиваются в отдаленном от «большой земли» таежном поселке в середине 1960-х годов. Судьбы постоянных его обитателей и приезжих – первооткрывателей тюменской нефти, работающих по соседству, «ответработников» – переплетаются между собой и с судьбой края, природой, связь с которой особенно глубоко выявляет и лучшие, и худшие человеческие качества. Занимательный сюжет, исполненные то драматизма, то юмора ситуации описания, дающие возможность живо ощутить красоту северной природы, боль за нее, раненную небрежным, подчас жестоким отношением человека, – все это читатель найдет на страницах романа. Неоценимую помощь в издании книги оказали автору его друзья: Тамара Петровна Воробьева, Фаина Васильевна Кисличная, Наталья Васильевна Козлова, Михаил Степанович Мельник, Владимир Юрьевич Халямин.
Когда даже в самом прозаичном месте находится место любви, дружбе, соперничеству, ненависти… Если твой привычный мир разрушают, ты просто не можешь не пытаться все исправить.