Четвертое сокровище - [42]

— Три вида морского окуня, — объявила Ханако. Киёми показала одно из блюд. — Мне больше всего нравится вот это: морской окунь с имбирным соусом. Конечно, сасими из морского окуня тоже превосходно.

— Ты любишь сырую рыбу? — спросила Тина.

— Только если она еще дрыгается.

Ханако рассмеялась. Но когда она ставила блюдо перед Уиджи, лицо ее вдруг исказилось. Блюдо выпало из рук и тяжело ударилось о стол, задев бутылку. Уиджи поймал бутылку, и опрокинуться она не успела.

— Ма, тебе нехорошо?

Ханако попробовала улыбнуться, но боль взяла верх. Она качнулась назад, и начала так медленно падать, что Казалось, будто ей не дает рухнуть невидимая веревка. Уиджи быстро вскочил и поддержал ее одной рукой под руку, а другой обхватив за поясницу Тина встала и поддержала мать с другой стороны.

— Гомэн насай, — прошептала Ханако.

— Ханако, что случилось? — спросила Киёми.

— Давайте отведем ее в кабинет, — предложила Тина.

Под взглядами малочисленной компании едоков они провели Ханако в заднюю часть ресторана. В кабинете управляющего ее посадили на стул. Уиджи присел на корточки и спросил:

— У вас спазмы в ногах?

Лицо Ханако сморщилось от боли, глаза плотно закрылись, губы сжались так плотно, что побелели.

— Ты знаешь, что с ней? — прошептала Киёми Тине.

Та взглянула на мать, когда Уиджи заговорил с ней.

— У нее рассеянный склероз. Стало проявляться с начала года, — прошептала Тина.

На лице Киёми сначала изобразилось удивление, потом замешательство.

— Она никогда мне не говорила. Она сказала, что просто стареет. Это опасно?

Ханако слабо застонала, и Тина тоже присела около нее на корточки.

— У вас есть какие-нибудь лекарства? Прописал врач что-нибудь от этого? — спросил Уиджи у Ханако.

Та кивнула:

— Всё дома.

— Давай отведем ее домой, — сказал Уиджи. — Где она живет?

— Недалеко. Пара кварталов отсюда, но я не думаю, что она сможет идти.

— Мне тоже так кажется, — согласился Уиджи.

— Я сама пойду… через минутку, — сказала Ханако.

— Я не знала, — снова заговорила Киёми. Ладонью она прикрывала рот, а другую руку тянула к подруге.

— За лекарствами я могу сбегать, — вызвался Уиджи.

— Нет, я сама, — сказала Тина и похлопала мать по руке. — Где лекарства?

— В ящике с палочками для еды.

Тина быстро прошла через ресторан на улицу, свернула налево и побежала вверх по Пауэлл-стрит. Она вспомнила детство, когда бегала домой от «Тэмпура-Хауса», где навещала мать перед вечерней суматохой. Тина любила смотреть, как шеф-повар с белой повязкой на голове размешивает массу для тэмпуры. Обычно он готовил небольшую миску массы с сахаром и обмазывал ею ломтики мускусной дыни или целые ягоды клубники, а потом ставил все это в духовку. Через минуту-другую вытаскивал блюдо, дул на него, а затем посыпал сахарным порошком. «Вкусненько», — говорила обычно она, а шеф смеялся и повторял за ней: «Вкусненько».

Тина повернула налево, на Буш-стрит; улица шла под уклон, и она побежала быстрее. Пронеслась мимо «Театра Ноб-Хилл», ресторана «Суси-Мэн», супермаркета «Ад Зевз» и вбежала в дом. Она взлетела по лестнице, слегка притормозив на третьем этаже — легкие и ноги буквально горели. Оставшиеся два этажа пришлось идти медленнее. Добравшись до пятого, она вбежала в квартиру, ринулась на кухню и нашла в шкафчике пузырьки таблеток. Видимо, непочатые. Тина открыла их — мать ничего не принимала.

Тина выбежала из дома, сжимая в руках пузырьки. Дорога до «Тэмпура-Хауса», по крайней мере, все время шла вниз.

Когда Тина вошла, мать сидела по-прежнему, но выглядела уже лучше.

— Вот. — Тина отдала пузырьки Уиджи. — Я не знаю, какие здесь для чего.

Уиджи посмотрел на этикетки.

— «Занафлекс». Вот этот. — Он открутил крышку. Киёми принесла стакан воды. Ханако взяла таблетку и проглотила ее, запив.

— Я никогда не видела, чтобы она принимала что-то. кроме аспирина, — заметила Тина.

— Подействует минут через двадцать, — сказал Уиджи.

Тина села на стул и спросила:

— А марихуана не подействует быстрее?

— Я никогда не видел, но, говорят, действует мгновенно.

Они подождали в кабинете управляющего, пока Ханако не стало лучше. Она хотела остаться и закончить смену, но Киёми настояла, чтобы на оставшийся вечер она взяла отгул. Киёми упаковала ужины Тины и Уиджи и дополнительную порцию для Ханако в коробочки «с собой» и пластиковые пакеты. Тина понесла пакеты.³ Уиджи держат руки свободными, чтобы помочь Хана' ко, если вдруг опять случится приступ.

По лестнице в квартиру они поднимались медленно.

— Я буду жаловаться управляющему насчет лифта, — сказала Тина.

— Не надо, — ответила Ханако.

— Почему это?

— Он не виноват.

На пятом они вошли в квартиру Ханако. Тина отнесла коробки на кухню, а Уиджи проводил Ханако в гостиную. Тина разложила еду по тарелкам, принесла их в гостиную и поставила на маленький столик. Все уселись на пол.

Ханако попробовала.

— Извините, морской окунь уже не дрыгается.

— Очень вкусно, — оценил Уиджи. — Самая свежая рыба, которую я когда-либо пробовал.

Ханако встала.

— Извините, я не очень голодна. — Она взяла свою тарелку и пошла на кухню.

Тина, как бы извиняясь, улыбнулась Уиджи.

Тина попрощалась с Уиджи за дверью квартиры.