Четвертое сокровище - [32]
— Я думаю, мы могли бы найти другой способ общения.
— Не знаю, — вздохнул мистер Роберт. — Наверное, тебе следует поговорить с сэнсэем Годзэном, он старший наставник. Он сейчас заботится о сэнсэе и занимается его делами.
Мистер Роберт выключил плитку и понес кастрюльку к раковине. Вытащил яйцо и разбил его легким ударом ножа. Желток потек на рис, а белок Мистер Роберт выскреб дочиста ножом. Он побрызгал соевым соусом на рис и яйцо, затем уселся за стол, поставив перед собой чашку с рисом и разложив квадратики сушеных водорослей. Палочками он клал кучки риса на водоросли, мака! в желток, смешанный с соевым соусом, и клал в рот.
— Сэнсэй Годзэн — его настоящее имя? — спросила Тина.
— Я дам тебе номер его телефона.
— Спасибо.
Тина своим ключом открыла дверь материнского дома. Она прошла через вестибюль, где стояли два набитых кресла и два растения в горшках, миновала по-прежнему сломанный лифт и поднялась на пять лестничных пролетов. Полезно ли маме такое напряжение? — подумала она.
— Привет, ма, — окликнула она, войдя в квартиру.
Ханако убирала кухню. Решетки с конфорок были сложены в кучу у раковины, а верх плиты был натерт чистящим веществом. Волосы Ханако забрала в довольно модный хвост и выглядела на несколько лет моложе, несмотря на седину.
— Как ты себя чувствуешь?
— Сегодня неплохо, Ха-тян.
— Сегодня? А вчера было плохо?
Мать закончила чистить плиту и поставила кипятиться воду. Она двигалась по кухне так, словно все ее движения были тщательно отрепетированы. Наверное, смогла бы приготовить чай во сне, подумала Тина. Ханако бросила щепоть зеленого чая в заварник.
— Как в университете?
— Прекрасно. Мы научились пользоваться аппаратом под названием МРТ, который показывает картинки внутренностей.
— Ты собираешься рассматривать внутренности, Ха-тян?
Ханако прикоснулась ладонью к чайнику и налила воду в заварник. Поставив его на стол, она села.
— Когда-нибудь. Ма, ты пьешь лекарства?
После недолгой паузы Ханако кивнула. Тина не поверила ей.
— Ма, я не хочу видеть, как ты мучаешься.
Ханако встала и сказала раковине:
— У меня все в порядке.
— Тогда почему Мистер Роберт должен делать тебе рэйки? Почему тогда у тебя такое лицо, будто кто-то всаживает в тебя нож?
Мать ничего не ответила. Тина повернула голову и увидела, как Ханако покачивает головой, вцепившись руками в раковину. Тина бросилась к ней:
— Тебе нехорошо?
Тина обхватила мать за плечи. Она чувствовала, как та дрожит всем телом, словно через нее пропустили ток.
— Ма? Вызвать врача?
Ханако покачала головой — два быстрых движения. механические, как у робота. Вдруг силы оставили ее и она обмякла в объятиях дочери.
— Гомэн насай, — прошептала Ханако. Извини меня.
В открытое окно вплывал шум улицы, гул проезжавших машин и далекий вой затихавших сирен. Боль, которой тело прострелило ее ноги и сковало в спазме все мышцы. тоже затихала. Тина сидела на полу, уставившись на мать. вытянувшуюся на диване.
— Ты не пила лекарства.
Ханако никогда бы не осмелилась говорить с родителями так, как будто они — дети. Она никогда не расходилась во взглядах со своими родителями, никого не подвергала сомнению их решения. Однако настойчивые расспросы Тины ее не злили; напротив, ее тоска, ее боль от этого только усиливались. Она покачала головой:
— Не люблю я эти лекарства. От них мне только хуже. Какой в них толк, нэ?
— Как тебе после них?
Ханако поправила подушку под головой.
— Как будто это уже не я. Вакаримас ка[46]?
— Думаю, что да. Но они должны тебе помогать, ма. Скажи врачу, если не действуют.
— Он уже мне все разъяснил. Побочные эффекты. — Ханако стала считать, загибая пальцы: — Озноб, боли в суставах, потливость, сухость во рту, головокружения.
— Конечно, побочные эффекты будут, — сказала Тина, — но лекарства помогут организму бороться с болезнью. Ослабят симптомы. Слушай, а почему тебе не поговорить с Уиджи? Он врач и наш студент. Он говорил, что был бы рад с тобой поговорить.
— У меня уже есть врач.
— Но… слушай, ма, у меня есть такое, что может тебе помочь.
— Нани[47]?
— Другой вид лекарства.
Тина открыла карман рюкзака и нашла там косяк. Сигарета немного помялась. Ханако смотрела, как Тина ее разглаживает.
— Я знаю, что это такое. Это курят судомои в переулке. Я чувствую запах, когда хожу мимо задней двери. Киёми называет их торчками. — Ханако посмотрела на Тину — Ты торчок?
Тина рассмеялась:
— Нет, мам, я не торчок. — Траву она курила несколько раз — может, десяток. Один из ее бойфрендов курил три-четыре раза в неделю, но ей никогда не казалось, что обалделость этого стоит. Ей хватало чашки хорошего кофе. — Это тебе. — Тина положила косяк на кофейный столик.
— Мне?
— Я говорила с Уиджи и еще парой друзей о рассеянном склерозе, и один слыхал, что больной с похожими симптомами курил траву, чтобы уменьшить боль и ослабить спазмы. И никакой побочки.
Ханако посмотрела на сигарету, потом в окно.
— Это незаконно.
— Разве не помнишь — года два назад по этому поводу даже голосовали? Это даже в поликлинике теперь купить можно.
Ханако посмотрела на Тину:
— Где ты это взяла?
— Не знаю, надо ли тебе об этом знать. Но ты не переживай — у меня не будет неприятностей.
