Честь семьи Лоренцони - [22]

Пожелав им приятного аппетита, она направилась к другому столику.

Ни один из них не дал себе труда очистить от костей мелкую рыбешку: подцепляя сардинки вилкой, они отправляли их в рот целиком, роняя на тарелки изюминки и капельки масла.

— Вкусно, — проговорил граф с набитым ртом.

Брунетти кивнул, но ничего не сказал, наслаждаясь сардинками и сильным привкусом уксуса. Давным-давно, еще в юности, кто-то рассказал ему одну историю: когда-то, много веков назад, бедные венецианские рыбаки были вынуждены поливать рыбу уксусом, чтобы она не сгнила; утверждали, что якобы уксус был в те времена самым верным средством от цинги. Не имея не малейшего понятия, что из рассказанного правда, а что вымысел, Брунетти был от души благодарен венецианским рыбакам за изобретение столь оригинального рецепта.

Когда с сардинами было покончено, он взял кусочек хлеба и дочиста вытер им тарелку, подобрав остатки соуса.

— А он еще чем-нибудь занимался, Роберто?

Граф, налив им обоим по полбокала вина, покачал головой:

— Нет. Полагаю, это все, на что он был способен. Больше его ничего не интересовало. — Граф отхлебнул еще вина. — По правде сказать, он был неплохой парнишка; просто слишком уж заурядный. В последний раз, когда я его видел, мне даже стало его жалко.

— Это когда? И почему?

— По-моему, это было за несколько дней до того, как мальчишку похитили. Его родители справляли тридцатую годовщину свадьбы и позвали нас с Донателлой. Роберто тоже был там. — Граф помедлил, собираясь с мыслями, а затем продолжил: — Но казалось, будто его там вовсе не было.

— Я не совсем понимаю…

— Казалось, это был какой-то человек-невидимка. Нет, я вовсе не это имел в виду. Просто он очень похудел, и у него начали выпадать волосы. Было лето, но он выглядел так, будто всю зиму просидел дома. Это Роберто, который, бывало, целыми днями пропадал на пляже или на теннисном корте! — Граф опустил глаза, пытаясь припомнить детали того злополучного вечера. — Я с ним и словом не обмолвился, ничего не сказал его родителям. Но он выглядел по меньшей мере странно.

— Как вы думаете, он был болен?

— Ну, не то чтобы болен… Просто он был очень исхудавший и бледный. Будто он долго сидел на какой-то изнурительной диете, знаешь, из этих, новомодных.

К их столику снова подошла Валерия, своим появлением ставя решительную точку на всяких разговорах о диете. В руках она держала две порции спагетти, спрятанных под горками разнообразных моллюсков. Моллюски не были очищены от раковин, а спагетти испускали пряный запах чеснока и оливкового масла.

Запустив вилку в тарелку, Брунетти начал накручивать на нее спагетти. Намотав достаточное, по его мнению, количество, он поднес вилку ко рту, с наслаждением вдыхая теплый пряный аромат чеснока. С набитым ртом он кивнул графу; тот улыбнулся ему в ответ и принялся за свою порцию.

Брунетти еще не успел расправиться со спагетти и только-только приступил к моллюскам, как у него возник новый вопрос:

— А что вы можете сказать о племяннике графа?

— Говорят, будто он прирожденный бизнесмен. Прекрасно справляется с клиентурой, составляет сметы расходов; ему даже поручают нанимать персонал, потому что он всегда безошибочно подбирает нужных людей.

— Сколько ему лет?

— Он на два года старше Роберто, так что ему сейчас лет двадцать пять.

— Что еще вы можете о нем сказать?

— А что именно тебя интересует?

— Все, что может прийти вам в голову.

— Это слишком пространно. — Брунетти хотел было пояснить, но граф его опередил: — Ты имел в виду, способен ли он на преступление? Полагаешь, что это его рук дело?

Брунетти кивнул, продолжая возиться с моллюсками.

— Его отец, младший брат Лудовико, умер, когда мальчишке не было и восьми. На тот момент его родители уже развелись. Матери, похоже, было наплевать, что станется с ее сыном, так что как только она получила возможность от него избавиться, то с радостью за это уцепилась, отдав его на воспитание Лудовико и Корнелии. Они воспитали его вместе с Роберто, как родного сына.

Вспомнив поневоле о Каине и Авеле, Брунетти спросил:

— Вы это знаете наверняка или же с чьих-то слов?

— Какая разница? — не без раздражения откликнулся граф. — Знаешь что? Не думаю, что Маурицио в этом замешан.

Брунетти пожал плечами и швырнул последнюю раковину в кучу, громоздившуюся на его тарелке.

— Мы даже еще не уверены, что эти останки принадлежат Роберто.

— Тогда к чему все эти расспросы?

— Я ведь уже говорил вам: сразу двое подумали, что это шутка, чей-то нелепый розыгрыш. И тот камень, который заблокировал ворота… Его явно положили не со стороны улицы.

— Они, должно быть, перелезли через ограду, — предположил граф.

— Возможно, — кивнул Брунетти, — просто вся эта ситуация кажется мне, мягко говоря, странной.

Граф бросил на него испытующий взгляд; несомненно, выводы зятя — это всего лишь догадки, основанные на голой интуиции; однако что-то в этом есть.

— Что еще, помимо того, о чем ты уже сказал, кажется тебе странным?

— Например, то, что, кроме тех двоих, никто не высказал предположение, что это была шутка. И то, что в досье отсутствует протокол допроса Маурицио. И еще этот камень: никто даже и не поинтересовался, откуда он взялся.