Честь - [131]

– Зачем такая спешка? – осведомился Кэррион. Голос его, как и всегда, оставался бесстрастным и невозмутимым. – Черная Бездна никуда не исчезнет.

– Однако то, что находится там, ждать не будет. Ты слышал рассказ Полчеловека. Он назвал их Возрожденными. Умершие пришельцы, которые вновь обрели жизнь. Нечто вроде привидений. Конечно, если все это не бред.

– Ты не веришь словам одного из величайших героев человечества?

– Если первый Полчеловека – всего лишь подделка и обман, почему я должен верить второму? Но когда речь идет о таком опасном враге, как Возрожденные, лучше перестраховаться. Кто-то должен проверить, правду сказал Полчеловека или все это выдумки. А у моего корабля и экипажа опыт общения с Черной Бездной больше, чем у всех остальных.

– Истории уже известно нечто подобное Возрожденным. Ты сам отдал приказ уничтожить ашраев. Однако они выжили – в некотором роде.

Сайленс пробурчал себе под нос нечто нечленораздельное.

– Да, но это твои личные привидения, ты держишь их под контролем... Я выделил тебе каюту расследователя Фрост. Раз ты снова официально стал расследователем, она твоя по праву.

– Я знаю, как много она для тебя значила. Сочувствую твоей утрате.

– Ты никогда ее не любил. Она олицетворяла все то, что тебе ненавистно.

– Я ее уважал Она была настоящим воином.

– Всегда и везде. Я чту ее память. – Сайленс помолчал несколько мгновений и потом произнес, тщательно подбирая слова. – Не обращай внимания на неприязнь экипажа. Уверен, они переменят отношение, когда увидят тебя в деле.

– Сомневаюсь, капитан. Я предатель. Я предал свою собственную команду и все человечество, встав на сторону ашраев. Не то чтобы я им сильно помог... Тем не менее для человечества я остаюсь злейшим врагом, воплощением ночных кошмаров. Расследователь, отказавшийся от своего предназначения. Предатель, гордый своим предательством.

– У тебя были причины поступить так, как ты поступил, – заметил Сайленс

– У тебя они тоже были, когда ты отдал приказ дотла спалить Ансили и уничтожить на планете все живое.

– Этого ты мне никогда не простишь. Я прав?

– Прав, капитан. Мы с тобой натворили слишком много. И теперь прощение ничего не значит ни для тебя, ни для меня.

– Однако ты получил официальное помилование, – сказал Сайленс. – Тебе возвращены полномочия расследователя в обмен на согласие участвовать в миссии. Экипажу это известно. И им придется с уважением относиться к тебе, к твоему званию и к твоей работе.

– Я не просил о помиловании, – пробурчал Кэррион. – Я ни о чем не жалею и ни в чем не раскаиваюсь. Я по-прежнему последний из ашраев, и их наследие живет во мне. Я здесь потому... потому что надо мне где-то быть теперь, когда все металлические леса исчезли.

– Ты здесь потому, что я тебя попросил, – возразил Сайленс. – Потому, что ты мне нужен. Потому, что ты мой друг.

– Возможно. Но нас разделила пролитая кровь, Джон. Те двое, которыми мы были прежде, те двое, что были друзьями, остались в прошлом. В таком далеком прошлом, что из сегодняшнего дня оно почти неразличимо. Мы с тобой стали другими.

– Наверное, ты прав, Шон. Людям свойственно меняться с течением лет. Мало кто в конце своей жизни остается таким, каким был в начале. Время от времени мы оглядываемся в прошлое и с удивлением замечаем, как сильно изменились.

– Я сам выбрал свой путь, – произнес человек по имени Кэррион. – И я ни о чем не жалею.

– Умри, проклятый предатель!

Из темной ниши внезапно выступил один из членов команды и, направив бластер прямо в грудь Кэрриона, выстрелил. У застигнутого врасплох Кэрриона не было времени увернуться, узкий коридор не оставлял пространства для маневра. Даже Сайленс, обладавший редкой ловкостью и быстротой реакции, не мог предотвратить нападения.

Силовое копье Кэрриона извергло сверкающее энергетическое поле, которое без остатка поглотило луч бластера. Использование силовых копий было запрещено по всей Империи под страхом смертной казни. Они увеличивали силу любого заурядного эспера до таких пределов, что в любой битве он становился практически непобедимым. А Кэррион был далеко не заурядным эспером.

В течение секунды, показавшейся всем бесконечно длинной, никто не двигался с места. Стрелявший словно прирос к полу, челюсть его отвисла, а бесполезный теперь бластер по-прежнему был нацелен на Кэрриона. Кэррион смерил его бесстрастным взглядом. Рука Сайленса так и застыла где-то на полпути к кобуре. Внезапно нападавший словно очнулся от забытья, его лицо перекосилось от ярости, и он потянулся к мечу. Сайленс бросился вперед, схватил его и изо всей силы ударил затылком о стальную переборку. Нападавший потерял сознание, глаза его закатились, руки разжали рукоять меча и безжизненно повисли. Сайленс прорычал ему в лицо пару проклятий и повернулся к Кэрриону. Тот стоял с как обычно спокойным и непроницаемым лицом.

– У тебя хорошая реакция, Шон.

– Мне пришлось много упражняться, чтобы выжить, – проронил Кэррион.

Сайленс повернулся к злополучному члену экипажа. Сверкающие гневом глаза капитана встретились с затуманенным взглядом подчиненного.

– Имя и звание. Живо! – рявкнул Сайленс.