Честь дороже славы - [71]
– Вражда порождает вражду, – возразил майор. – Мы не раз слышали из уст Суворова, что врага должно пуще оружия поражать человеколюбие. Он – мудрейший политик, притом, что нет на свете ему равных в военном деле. Касайцы и другие орды благоразумно принимают российское подданство, как ранее это сделали осетинцы и ингуши. Суворов дорожит русскими солдатами. И те три тысячи рублей, которые увез Арслан-Гирей, не токмо окупили возвращенных пленников, но и спасут жизни иных екатерининских ратников.
– Не уверен, – проворчал ротмистр, ворочаясь на пружинящей сеном постели. – Жизнь на войне – грош. Кто знает, не крадутся ли сей минутой к нашему биваку те самые касайские татары? Сколько раз уже заверяли в своей дружбе кабардинцы и при первом случае нарушали свое слово. Непросвещенные народы! Хищникам нет веры. Они клянутся и – легко нарушают клятву…
– Не знаете ли, господа, сколько еще до Азовской цитадели? – простодушно спросил поручик, подавляя зевок. – Верст, пожалуй, двести пятьдесят?
– Какая, черт возьми, разница? – вспыхнул, как спичка, ротмистр. – Предполагать, витать в эмпиреях, любезный поручик, – препустое занятие. Вы сравнительно недавно в армейских делах, а мы притерпелись. Все версты, кои впереди, – наши…
Ветер рванул во всю мощь, и на палатку с шумом осыпался с дерева тяжелый пласт снега, гулко скатился вниз. Тревожное ржание лошади на мгновение послышалось в ночи. Также еле внятно донесся окрик караульного, дежурившего у входа.
– Однако пора и к Морфею, – строго заключил майор. – Подъем чуть свет!
Но уснуть Леонтию долго не давали молодецкий храп ротмистра и нескончаемые думки. Еще осенью полк его вернулся в Черкасск «на льготу», а казачья команда, куда попал и сотник, осталась дожидаться замены. Увы, как выяснилось, полк Грекова направили на Кубань. А полусотне донцов было приказано поступить в распоряжение полковника Шульца и зимовать вместе с драгунами в Ставропольской крепости. Тоска непреходяще жалила Леонтия. Он мысленно разговаривал с Мерджан и матерью, представлял, каким стал подросший сынишка, будто воочию видел яры берега и займище, лазурный отсвет утренней донской воды. Родина тянула к себе неодолимо, хотя и этот кавказский край исхожен-изъезжен, стал не чужим. Постепенно знакомился Леонтий и с армейским бытом, набирался знаний у офицеров, в редкие часы отдыха читал книги по ратному делу. Однако сейчас ощущал он себя неуютно. Ночевка в одной палатке с адъютантом самого Суворова и офицерами только добавляла ему беспокойства и затрудняла свободу службы. Скованность не покидала. И он решил, что впредь будет ночевать с казаками – так привычней и веселей…
В три перехода отряд Суворова добрался до Азовской крепости. И после короткой остановки путь его продолжился в Гёзлев, где располагалась крымская резиденция командующего. А казачий взвод, имея в запасе неделю для возвращения в крепость, во весь опор помчался на побывку в родной край.
4
Шел семнадцатый год царствования Екатерины. Не только внешне изменилась она, обретя величественность и обаятельную привлекательность, несмотря на полноту, но и внутренне это была уже совсем не та мятущаяся женщина, которую белой ночью июня мчала карета в столицу, где принародно предстояло объявить о восшествии на российский престол. Многое пришлось испытать ей за это время, многого удалось добиться – стать влиятельнейшей монархиней Европы. Высокое мнение о своем божественном предназначении для России, об исключительных талантах государственной управительницы и вообще любых наук – будь то литература, философия или шахматы, пренебрежение общепринятыми границами поведения и моральных норм, сладострастие не по годам – всё это повлияло на ее самодовлеющий ум, позволило ввергнуться благодаря угодничеству статс-дам в бездну фаворитизма. Это как будто забавляло ее и добавляло сил, полнило жизнь веселыми минутами, взрывами чувственности и даже материнской нежности к молодым избранникам, по возрасту младше ее сына, но вместе с тем и вносило дисгармонию в дворцовый порядок. Она сговорилась с Потемкиным, что фавориты не должны иметь никакого отношения к политике, и придерживалась этого, хотя лукавый Панин и Орловы упорно протежировали своих ставленников.
Разумеется, и до Потемкина были у нее романы, длившиеся много лет. Но «Гришатка-милюша» по-прежнему стоял особняком. Тайный муж оставался державным соправителем и главным советчиком. Он немало знал об интимной жизни матушки-государыни, как и сама она была осведомлена о потемкинском гареме из трех племянниц, ставших по ее милости придворными фрейлинами. Эту обоюдную греховность они, христиане, как бы прощали друг другу. Но нередко ревность доводила князя до негодования, и он, взбешенный неуважением к себе фаворита-фитюльки, посягнувшего на его положение во дворце, объяснялся с Екатериной весьма круто. Она заверяла могучего колосса в неизменной любви, обласкивала, делала богатые подарки и – спешила видеть своего юного неотесанного любовника…
Восьмого февраля Потемкин устроил в Аничковом дворце, приобретенном благодаря императрице, званый ужин. Несмотря на боль в ноге, Григорий Александрович, торжественный и бодрый, встречал гостей у парадной лестницы, среди которых были высший свет столицы, иностранные посланники, офицеры. Последней приехала государыня в сопровождении свиты. Статс-дамы и прочие лица сознательно сторонились, давая место рядом с ней фавориту – Ивану Корсакову, божественно красивому, голубоглазому, с кудрявыми, как у агнца, золотистыми волосами, крепкотелому молодцу.
1774 год. Русские войска успешно добивают остатки турецкой армии на Балканах. Долгожданный мир не за горами. Но турецкий султан все еще не оставляет попыток переломить ход кампании в свою пользу и посылает верного вассала – крымского хана – в гибельный поход на Ставрополье. Регулярных частей в краю немного, но на защиту родной земли поднимаются терские казаки и насельники от мала до велика. В сражении на речке Калалы и при обороне Наур-городка казаки вместе с терцами наголову разбили десятикратно превосходящие силы крымцев… Читайте об этих захватывающих событиях в новом историко-приключенческом романе известного ставропольского писателя Владимира Бутенко!
1775 год. Екатерина Великая только что победоносно завершила войну с Портой и усмирила бунт Емельяна Пугачева. Но в Запорожской Сечи зреет новый мятеж, который готовит кошевой атаман со своими турецкими и крымскими союзниками. Неспокойно и в Европе: обострились отношения между Францией и Англией с началом борьбы Соединенных Штатов за независимость. Особая миссия выпала на долю русского агента Александра Зодича, действующего в Париже и других странах под именем барона де Вердена. Его отвага и рассудительность помогли спасти жизнь русскому полководцу графу Орлову-Чесменскому, бескровно решить вопрос о роспуске запорожских козаков и усилить позиции родной державы в Крымском ханстве и в Польше.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Томаса Мартина – попытка по-новому взглянуть на историю Древней Греции, вдохновленная многочисленными вопросами студентов и читателей. В центре внимания – архаическая и классическая эпохи, когда возникла и сформировалась демократия, невиданный доселе режим власти; когда греки расселились по всему Средиземноморью и, освоив достижения народов Ближнего Востока, создавали свою уникальную культуру. Историк рассматривает политическое и социальное устройство Спарты и Афин как два разных направления в развитии греческого полиса, показывая, как их столкновение в Пелопоннесской войне предопределило последовавший вскоре кризис городов-государств и привело к тому, что Греция утратила независимость.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
Одно из самых страшных слов европейского Средневековья – инквизиция. Особый церковный суд католической церкви, созданный в 1215 г. папой Иннокентием III с целью «обнаружения, наказания и предотвращения ересей». Первыми объектами его внимания стали альбигойцы и их сторонники. Деятельность ранней инквизиции развертывалась на фоне крестовых походов, феодальных и религиозных войн, непростого становления европейской цивилизации. Погрузитесь в высокое Средневековье – бурное и опасное!
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Любимое обвинение антикоммунистов — расстрелянная большевиками царская семья. Наша вольная интерпретация тех и некоторых других событий. Почему это произошло? Могло ли всё быть по-другому? Могли ли кого-то из Романовых спасти от расстрела? Кто и почему мог бы это сделать? И какова была бы их дальнейшая судьба? Примечание от авторов: Работа — чистое хулиганство, и мы отдаём себе в этом отчёт. Имеют место быть множественные допущения, притягивание за уши, переписывание реальных событий, но поскольку повествование так и так — альтернативная история, кашу маслом уже не испортить.
Интеллектуальное наследие диссидентов советского периода до сих пор должным образом не осмыслено и не оценено, хотя их опыт в текущей политической реальности более чем актуален. Предлагаемый энциклопедический проект впервые дает совокупное представление о том, насколько значимой была роль инакомыслящих в борьбе с тоталитарной системой, о масштабах и широте спектра политических практик и методов ненасильственного сопротивления в СССР и других странах социалистического лагеря. В это издание вошли биографии 160 активных участников независимой гражданской, политической, интеллектуальной и религиозной жизни в Восточной Европе 1950–1980‐х.
Княгиня Екатерина Романовна Дашкова (1744–1810) — русский литературный деятель, директор Петербургской АН (1783–1796), принадлежит к числу выдающихся личностей России второй половины XVIII в. Активно участвовала в государственном перевороте 1762 г., приведшем на престол Екатерину II, однако влияние ее в придворных кругах не было прочным. С 1769 г. Дашкова более 10 лет провела за границей, где встречалась с видными политическими деятелями, писателями и учеными — А. Смитом, Вольтером, Д. Дидро и др. По возвращении в Россию в 1783 г.
Павел Петрович Свиньин (1788–1839) был одним из самых разносторонних представителей своего времени: писатель, историк, художник, редактор и издатель журнала «Отечественные записки». Находясь на дипломатической работе, он побывал во многих странах мира, немало поездил и по России. Свиньин избрал уникальную роль художника-писателя: местности, где он путешествовал, описывал не только пером, но и зарисовывал, называя свои поездки «живописными путешествиями». Этнографические очерки Свиньина вышли после его смерти, под заглавием «Картины России и быт разноплеменных ее народов».
Во времена Ивана Грозного над Россией нависла гибельная опасность татарского вторжения. Крымский хан долго готовил большое нашествие, собирая союзников по всей Великой Степи. Русским полкам предстояло выйти навстречу врагу и встать насмерть, как во времена битвы на поле Куликовом.
Поздней осенью 1263 года князь Александр возвращается из поездки в Орду. На полпути к дому он чувствует странное недомогание, которое понемногу растёт. Александр начинает понимать, что, возможно, отравлен. Двое его верных друзей – старший дружинник Сава и крещённый в православную веру немецкий рыцарь Эрих – решают немедленно ехать в ставку ордынского хана Менгу-Тимура, чтобы выяснить, чем могли отравить Александра и есть ли противоядие.