Чертовщина за свой счет - [17]

– Ну, что ты, ласточка, тетю жалко?

– Не-е-ет, – прорыдал ребенок. – Я ее бою-у-усь!

Я взглянула на лицо дочери. Картина, скажу вам, не для слабонервных… Красный кетчуп надежно держал на лице овальные ошметки огурцов. То тут, то там живописно раскинулись веточки петрушки и укропа. Наталья не зря выпрашивала побольше! Завершало натюрморт колечко лука, изящно повисшее на носу.

– Ты моя красавица, – ахнула я и полезла за платком. Практичная Наталья советовала дочери как-нибудь облизаться.

Вернувшийся с половины пути Лешик на полном серьезе спросил:

– Это что, маска? – И, не дожидаясь ответа, весело продолжил: – Маска, маска, я тебя знаю.

Аленка, аккуратно сбрасывая со своего лица в воду импровизированный салат, попросила увести плачущего ребенка. Мал он еще для такого испытания… При этом ее плечи мелко тряслись. Она тихо хохотала. Вместе с ней хохотали довольные увиденным зрители.

Каблук никак не хотел покидать город Калязин. На помощь пришел Лешик. Все-таки мужская сила есть мужская сила. Он резко рванул босоножку на себя, и она покинула пристань. Правда, без каблука. Он сиротливо остался торчать в щели между досками.

– Легким движением руки… – прокомментировала дочь, вытирая платком остатки кетчупа, – босоножка превращается… в элегантную тапку. – Потом с легкой грустью взглянула на каблук: – Это, конечно, не колокольня, но уж пусть торчит. Здесь. Будем считать, что я оставила след на этой земле.

Уходили наши детки с места происшествия вместе. И вновь заслуженно привлекли к себе внимание всех пассажиров. Эта пара, как и утром, замечательно смотрелась вместе: один в вываленных в грязи и с печатями грязных щенячьих лап белых брюках, вторая – припадая на левую ногу, где красовался призрак элегантной босоножки.

От шашлыка Алена отказалась. Сказала, что уже сыта по горло, и направилась прямиком в душ. Лешик тоже за столом не засиделся. Ждали обязанности прачки. Мы с Натальей, отмыв прямо в реке легкомысленно сброшенную ранее в каютной прихожей (а где же еще, если все санблоки заняты) обувь, отправились искать укромное место для беседы. Несмотря на напряженный день, у меня в голове наметился кое-какой план следственных действий.

В холле у стенда с объявлениями стоял знакомый холеный тип в очках. Внимательно изучая все то же ресторанное меню (вечно голодный, что ли?), он разговаривал по мобильнику:

– Ну и что? Сколько тебя учить? Скажи ему, что продашь дохлую маму без мозгов за двадцать мертвых президентов… Я согласен… У меня здесь еще одно мероприятие… Нет, все, что мне мешало, я устранил еще вчера. Надо сказать, довольно удачно… Она даже не сопротивлялась… Капитан помогает… Да нет, он все прекрасно понимает. Ну ладно. Целуй мамочку. Позвоню позже. Пока. – Разговор неожиданно оборвался. Буквально впечатавшись в пластиковую панель коридора, мы стали осторожно отходить назад. Судьба вывела нас прямиком на Киллера. Он не должен знать, что мы его слышали. К чему искусственно увеличивать ему количество этих самых мероприятий? Ему ведь тоже надо отдыхать.

– Ты слышала? – в ужасе прошептала Наташка. – У него здесь еще одно дело. Наверное, тоже мокрое. – Я в знак согласия кивнула головой. От страха перехватило горло. – Что-то я не могу больше отдыхать. Может быть, слиняем, пока не поздно?

– Только не в Калязине! – опомнилась я. – Лучше в Мышкине. – И не паникуй. Какое отношение мы имеем к мероприятию этого типа? В конце концов, именно ты выбрала этот теплоход и этот маршрут. Надо было раньше думать.

– Еще скажи, что я сама все организовала. Эту уголовщину! Между прочим, при покупке путевок я добилась хорошей скидки. Будем считать, что это за все неприятности сразу. И хватит шипеть, я пойду в каюту. От-ды-хать! Со скидкой!

Мы разошлись по каютам. Алена спала. Приняв душ, я тоже решила прилечь. С мыслью о том, что надо найти Игоря. Ему угрожает явная опасность. Вопрос в том, как его вычислить? И тут меня осенило! Надо заглянуть в сумочку Светланы. Возможно, в ней есть записная книжка, а в ней – телефон Игоря. Немного поколебало мою уверенность воспоминание о том, что она записывала мой телефон на клочке журнала. При наличии записной книжки это немного странно… Тем не менее надо попытаться. Я сунула руку под подушку и онемела: сумочки там не было! Откинув подушку в сторону, молча обозрела ровную белую поверхность. Откинула матрац, заглянула под кровать. Сумки не было.

– Что ты ищешь? – раздался с соседней кровати полусонный голос дочери.

– Ты спи, спи, – пробормотала я. – Я тихонько. Как мышка.

– Ничего себе, мышиная возня! Даже меня разбудила. Ты что, перестановку делаешь?

– Нет. Ты не видела драную сумочку той девицы, с которой мы в метро вместе валялись? Она у меня под подушкой лежала.

– Кто, девица? – ужаснулась Алена, почти проснувшись.

– Не говори глупостей. Конечно же, сумочка.

– А как она могла к тебе попасть? Ты что, ее умыкнула? Зачем тебе чужая драная сумка?

– Надо. Так видела или нет?

– Мам, что ты затеяла? Что за разборки? Зачем вы отобрали у девчонки сумку?

– Она сама оставила ее у нас – ну, чтобы Лешик приделал к ней ремешок. Должна была забрать и не забрала. А теперь вот сумки нет.