Чертово яблоко - [47]
— Наше вам с кисточкой, дядька Амос! — насмешливо поздоровался Стенька.
Амос круто обернулся и замер, словно увидел привидение.
— Ты-ы! — наконец выдохнул он.
— А кто же еще, дядька Амос? Не черт же с рогами?
— Чего ж дядькой-то величаешь? Ране Амосом Никитичем звал.
— Ране и земля не круглая была, а на трех китах в синем окияне стояла. Чуешь перемену? Вот и ты в чужого дядьку обернулся.
— Отчего это в чужого? — выдавил из себя усмешку Амос, однако глаза его предательски вильнули, чем окончательно убедили Стеньку в подлом поступке.
— Могу и крепче сказать. Ныне тебя и дядькой не хочется называть. Упырь ты! Продажная душонка! Взял бы лопату да по шее, чтоб башку снести.
Колючие глаза Амоса сузились в щелочку.
— Ты чего несешь? Белены объелся?!
— Не прикидывайся, упырь, и глазами не сверкай. Дело — ясней ясного. Был у меня сродник и весь вышел. Ныне я бы его с головой в нужнике утопил. Там тебе и твоя полиция не подсобит. Гнусный человек! Тьфу!
Стенька плюнул в сторону Фомичева и пошел прочь. В душе его все кипело. Встретился бы с Амосом в темном месте, едва бы удержался, чтобы не накостылять сему «сроднику». Паршивец.
А Фомичев провожал его злющими глазами. Ты еще поплатишься за свои слова, Стенька, ох, как поплатишься!.. Но диво дивное, как удалось ему выкрутиться?
То, что Стеньку взяли под арест, он знал и тому немало порадовался, ибо полицмейстер, влиятельнейший человек города, посулил поспособствовать его делам. И что в итоге? Стенька свободно разгуливает по Ростову и чешет на него кулаки. Выходит, его выпустили. Грабителя! Чудо из чудес… И другое беспокоит. Неужели господин полицмейстер назвал его, Фомичева, имя? Это уж ни в какие ворота. Полицмейстеру нужны такие люди, как Амос, и не должен он проговориться. Тогда, напрашивается вопрос: от кого же Стенька пронюхал? Разберись тут!
Амос с досадой воткнул лопату в сугроб и пошел к дому.
Стенька же до сумерек бродил по улицам и переулкам города. Безусловно, побывал он и в Кремле, где не только любовался храмами, но и потолкался на площади у каменной церкви Спаса на Торгу, где мелкие торговцы продавали мед, воск, овощи и бакалею. По рассказам своего отца, Андрея Гаврилыча, он запомнил, что церковь была посвящена Преображению Спаса. Храм был ружным — то есть не имел прихода. Наименование же «На Торгу» означало ее местоположение — на торговой площади города[54]. Эта церковь всегда привлекала и торговцев, и покупателей, в том числе и на знаменитых Ростовских ярмарках — ибо многие полагали своим долгом перед открытием торговли помолиться в храме.
Неподалеку от храма плотничья артель возводила временный легкий дощатый балаган, где чей-то купец будет торговать своими товарами. Работали споро, сноровисто, ибо ярмарка на носу.
Кстати, плотники стучали топорами по всему центру города, где и развернется основная ярмарочная торговля. Триста балаганов и тысяча частных лавок заполонят нутро земляной крепости. Остальная же торговля разместится на обширной площади, коя окружает крепость.
В Ростове есть что купить: сало топленое говяжье, мед, воск, сальные свечи, мыло льняное, масло коровье, рыба свежая, сахар, чай, солонина, краска кубовая, льняная пряжа, бумажная пряжа, деготь… На ярмарочных же «толкучках» — сдобы всякой всячины: калачи, сбитни, пряники, баранки, пироги…
А уж про ростовских огородников и говорить не приходится: славятся на всю Россию. Их приглашали везде, где нужно было развертывать огородничество.
Даже граф Аракчеев при устройстве военных поселений вознамерился организовать обучение 12 кантонистов выращиванию овощей. С такими же просьбами обращались к ростовским огородникам и другие губернии. Об их искусстве выращивания овощей заговорили даже за рубежом. Ростовские огородники содействовали развитию и распространению овощеводства, поселяясь в больших городах или их предместьях. Ежегодно с ростовской ярмарки увозили большое количество семян лука, чеснока, цикория, зеленого горошка, огурцов, свеклы, капусты, моркови…
Но больше всего Стеньке, в первый свой приезд, запомнились «столбы» — народные гуляния парней и девок, съехавшихся со всех окрестных селений, и в первую очередь молодожены. Отведав лакомств, молодые люди, взявшись за руки, парами степенно гуляли по центральным улицам города друг за другом, двумя встречными потоками — «столбились». Были среди них и те, кто уже были помолвлены.
Приближение ярмарки чувствовалось во всем: Ростов едва ли не удвоился. Всюду сновали заранее прибывшие на торги купцы, перекупщики, мелкие торговцы из близлежащих сел и деревенек… А уж нищих да убогих людей, жаждущих хоть чем-то поживиться на одной из крупнейших ярмарок России — не перечесть.
Ярмарка, как это было и раньше, должна начаться за две недели до Великого поста, и две недели она будет продолжаться, превращая Ростов в суматошный город — с непременной шумной купеческой гульбой (в трактирах и ресторациях гвалт несусветный), с лихими выездами на тройках, с цыганскими пениями и плясками, медведями, каруселями…
Чинный, степенный Ростов Великий, с его еще многими старозаветными устоями не узнать. В ярмарочные дни он как бы сбрасывает с себя патриархальную чешую, становясь бойким и расторопным, ибо становится центром российской торговли, принимая именитых купцов не только с Ирбита и Нижнего Новгорода (где также проходят знаменитые ежегодные ярмарки), но и богатых торговых людей с многих городов Руси-матушки. Всего свыше семи тысяч купцов! А с ними приказчики, торговые сидельцы, удалые ямщики. Честь-то какая! Вот уж воистину один из самых древнейших городов отечества в эти дни оправдывает свое название — Ростов Великий.
Замыслов Валерий — известный писатель, автор исторических романов. В первой книге "Иван Болотников" рассказывается о юности героя, его бегстве на Дон, борьбе с татарами и походе на Волгу. На фоне исторически достоверной картины жизни на Руси показано формирование Ивана Болотникова как будущего предводителя крестьянской войны (1606–1607 гг.).
Валерий Замыслов. Один из ведущих исторических романистов России. Автор 20 романов и повестей: «Иван Болотников» (в трех томах), «Святая Русь» (трехтомное собрание сочинений из романов: «Князь Василько», «Княгиня Мария», «Полководец Дмитрий»), «Горький хлеб», однотомника «Грешные праведники» (из романов «Набат над Москвой», «И шли они из Ростова Великого»), повести «На дыбу и плаху», «Алена Арзамасская», «Дикое Поле», «Белая роща», «Земной поклон», «Семен Буденный», «Поклонись хлебному полю», «Ярослав Мудрый», «Великая грешница».Новая историко-патриотическая дилогия повествует об одном из самых выдающихся патриотов Земли Русской, национальной гордости России — Иване Сусанине.
Эта книга писателя Валерия Замыслова является завершающей частью исторического романа об Иване Болотникове.
В романе «Горький хлеб» В. Замыслов рассказывает о юности Ивана Болотникова.Автор убедительно показывает, как условия подневольной жизни выковывали характер крестьянского вождя, которому в будущем суждено было потрясти самые устои феодально‑крепостнического государства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга Валерия Замыслова «Ярослав Мудрый» состоит из двух томов: «Русь языческая» и «Великий князь». Книга написана в художественном стиле, что позволяет легче и быстрей запомнить исторические факты жизни людей Древней Руси. В своей книге В. Замыслов всесторонне отображает жизнь и деятельность Ярослава Мудрого и его окружения. Первый том называется «Русь языческая», он начинается с детства Ярослава, рассказывает о предках его: прабабке Ольге, деде Святославе, отце Владимире, матери Рогнеде. Валерий Замыслов подробно рассказывает о времени княжения Ярослава в Ростове, об укреплении города.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.