Черта - [107]
Жертвователями были как частные благотворители (в том числе зарубежные), так и российские власти (от них было получено до 25 миллионов рублей). Общество просвещения евреев (ОПЕ) взяло на себя заботу о школах для беженцев и об удовлетворении других культурных потребностей. Общество охранения здоровья (ОЗЕ) организовало медико-санитарную помощь и ведало призрением детей. Общество ремесленного труда (ОРТ) занималось оказанием экономической помощи, создавая, в частности, особые комиссии и бюро труда на местах. В области экономики работало и Еврейское колонизационное общество (ЕКО), приходившее на помощь беженцам путем выдачи кооперативного кредита, заботившееся о содействии ремесленному профессиональному образованию и оказывавшее поддержку евреям-земледельцам.
Конечно, наряду с экономической помощью российское еврейство нуждалось и в духовной поддержке.
Центром борьбы против антисемитской политики военного времени стало Политическое бюро в IV Государственной думе, в которое вошли депутаты-евреи и сочувствовавшие им политики. Работой его руководили юристы Шефтель[127] и Винавер (подробнее о последнем читайте в посвященном ему очерке).
Нужно также отметить и активную роль в борьбе против антисемитской политики властей части российской интеллигенции. Здесь наиболее заметным было возникшее в 1915 году Российское общество по изучению еврейской жизни, видными членами которого были лидер кадетов Павел Милюков, писатели Максим Горький, Александр Куприн, Федор Сологуб и Леонид Андреев, а председателем – городской голова Петрограда граф Иван Толстой.
Тем временем часть территории Западного края продолжала оставаться под германской оккупацией. Немецкие власти, не видя для себя угрозы в активности евреев, не препятствовали работе их организаций, и на оккупированной территории свободно действовал Бунд. Более того, после хаоса, депортаций и погромов солдаты немецкой армии порой выступали в качестве символов порядка, предотвращая грабежи и насилие. Заметим, что именно память о подобном поведении оккупантов послужила основой для трагических иллюзий многих евреев, решивших не эвакуироваться в 1941 году и ожидавших встретить таких же немцев, какими они были 25 лет назад.
Однако четверть века спустя мир был уже совсем другим. В отличие от участников Первой мировой, солдаты Третьего рейха, охваченные угаром пропаганды, не знали пощады по отношению к евреям. В том числе к тем, кто вырвался весной 1917 года из черты оседлости, но не последовал за призывами сионистов, а начал строить в советской России новую жизнь, свободную от национального гнета. Безжалостная рука нацистов провела еще одну черту, ставшую финальной для трех миллионов советских евреев.
Семен Александрович Чарный
историк, кандидат исторических наук, выпускник Еврейского университета в Москве. Автор работ по истории советского и постсоветского еврейства. Координатор Экспертной группы еврейской общины России по проблемам антисемитизма.
Евреи – солдаты Русской армии во время Первой мировой войны
Дважды Георгиевский кавалер кавалерист Айзик Гутман. Фото 1914-1916 гг.
Еврейские беженцы на Восточном фронте. 1915 г.
26. Конец Черты
Законы черты оседлости действовали в России около 130 лет. В течение этого времени случались периоды, относительно благоприятные для развития еврейского сообщества, но были и другие – когда политика властей сводилась в основном к репрессивным мерам.
За почти полтора века существования Черты российские евреи добились многого. Они внесли конкретный вклад в развитие хозяйства страны и в ее культуру, жили под защитой ее армии и сами служили в ней, защищая новую родину.
Но родина не всегда относилась к ним благожелательно, постепенно превращая возникшие ранее законодательные нормы из регулирующих в репрессивные. Соответственно, реакция самих евреев на ограничительные законы также претерпевала изменения. И если поначалу законодательство Черты не слишком их беспокоило, то со временем еврейское сообщество неминуемо должно было дойти до той стадии, когда оно могло начать политическую борьбу за достижение равноправия.
Поворотным моментом в развитии самосознания российских евреев стало начало ХХ века, обрушившее на них неведомые ранее вызовы – кишиневский погром и погромы периода первой русской революции. Именно в это время начали резко развиваться организованные формы борьбы за равноправие, и на повестку дня встал важный вопрос: могут ли представители еврейского сообщества и разделяющие их ценности политики из нееврейских организаций бороться непосредственно за отмену антиеврейского законодательства? Или этот процесс должен происходить исключительно в рамках общей борьбы за демократизацию государства?
Результаты первой революционной волны оказались для евреев Российской империи весьма плачевными. Некоторая либерализация, случившаяся осенью 1905 года и выразившаяся в Манифесте 17 октября, дала народу России определенные гражданские права. Но это грандиозное событие не привело к положительным сдвигам в решении еврейского вопроса. Более того, оно породило очередную вспышку насилия: народ, получив ряд гражданских свобод, первым делом реализовал их в целой серии антиеврейских акций (по данным некоторых историков, прокатившаяся по Украине волна погромов унесла жизни более 700 евреев).
