Черный воздух. Лучшие рассказы - [166]

Проснулся Фрэнк уже у пристани, в Стромнессе. На время забывший о том, как въезжал на паром, он поначалу никак не мог сообразить, куда подевался номер скрабстерского отеля, но, в изумлении выглянув наружу сквозь мутный от морской соли иллюминатор, увидел множество рыбачьих лодок и вспомнил обо всем. Он на Оркнеях…

В пути вдоль южного берега главного острова архипелага Фрэнк обнаружил, что представлял себе Оркнеи совершенно превратно. Он ожидал увидеть продолжение Хайленда, а вместо этого все вокруг оказалось куда больше похожим на восточные земли Шотландии, округлые зеленые низменности. Большая часть земель была отведена под пахоту или пастбища. Зелень полей, ограды, домики фермеров… все это чуточку разочаровывало.

Однако в крупнейшем из городов острова, Керкуолле, взгляд Фрэнка привлек готический собор, только очень маленький, можно сказать, карманный. Подобных Фрэнк в жизни еще не видал. Остановив машину, он вышел наружу, подошел ближе. Собор Святого Магнуса, строительство начато в 1137-м. Так давно, так далеко к северу! Неудивительно, что он так мал. Должно быть, стройку вели мастера с континента, переправленные сюда, в рыбацкую деревушку, и оказавшиеся среди домишек, насухо, без раствора, сложенных из дикого камня и крытых дерном. Странное же, наверное, то было явление, своего рода культурная революция… а завершенное здание на этом фоне наверняка выделялось, словно нечто инопланетное.

Но, обойдя дворец епископа по соседству, а после – небольшой музей, Фрэнк понял, что собор вряд ли мог показаться жителям Керкуолла чем-то настолько уж потрясающим. В те дни Оркнеи были, так сказать, перекрестком морских дорог, здесь встречались друг с другом скандинавы, и скотты, и англичане, и ирландцы, и все они привносили в культуру островитян, уходившую корнями прямиком в каменный век, нечто свое. Подумать только, некоторым из полей и пастбищ, мимо которых он проезжал, уже по пять тысяч лет!

А лица на улицах? Уверенные взгляды, яркие черты… Нет, его представления о местной культуре так же неверны, как и представления о земле. Он ожидал обнаружить здесь обветшалые рыбацкие поселения, приходящие в упадок по мере того, как жители их перебираются в крупные города, однако Керкуолл оказался совсем не таким. Куча говорливых, шумных компаний подростков, за уличными столиками у ресторанов в час ленча заняты все места… В книжных магазинах Фрэнку сразу же бросились в глаза большие отделы, посвященные местной тематике – путеводителям туристическим, путеводителям археологическим, истории, сказкам о море, романам. Около полудюжины авторов, очевидно, весьма популярных, пишущих только об островах! Похоже, местные жители искренне полагают Оркнеи центром мира.

Купив путеводитель, Фрэнк снова взял курс на север, вдоль восточного берега Мейнленда[81], к Брох-оф-Гернесс, развалинам крепости и деревни, населенной со времен Христа до скандинавской эпохи. Собственно брох[82] представлял собой округлую каменную башню высотой футов около двадцати. Стена толщиной, самое меньшее, в десяток футов, была сложена из плоских камней, подогнанных один к другому так точно, что дайма между ними не втиснуть. Стены домов окрестной деревни оказались гораздо тоньше: как объяснял путеводитель, от нападений ее жители укрывались в крепости. Прочитав эту сентенцию, Фрэнк согласно кивнул. Верно, монополией на зверства двадцатый век вовсе не обладал. Очевидно, здесь тоже творилось немало всякого – ну, разве что брох мог врага отпугнуть.

С берега открывался вид на узкий пролив, отделявший Мейнленд от островка под названием Раузи. Взглянув вниз, Фрэнк заметил в синей воде белые буруны, пенные гребни несущихся мимо волн. Очевидно, здесь сходились друг с другом несколько морских течений, и в эту минуту воды пролива мчались к северу быстрее всякой реки.

Следуя рекомендациям путеводителя, Фрэнк пересек остров с востока на запад. Впереди его ждали памятники неолита – Бродгар, Стеннесс и Мейсхау. Первые два представляли собой кромлехи, церемониальные кольца стоячих камней, а Мейсхау – курган с гробницей внутри.

Круг Бродгара оказался мегалитом внушительным, трехсот сорока футов в поперечнике. Более половины из шести десятков тысячелетних камней стояли на месте твердо, как в древние времена. Источенные дождями и ветрами, грубо отесанные глыбы песчаника обрели поразительную индивидуальность, сродни скульптурам Родена. Обходя кромлех, Фрэнк снова и снова любовался его красотой, игрой солнечных бликов на камне.

От Стеннесса, на вид куда менее впечатляющего, осталось только четыре каменных монолита колоссальной высоты. Стеннесс внушал скорее любопытство, чем благоговейный восторг. Как древним удалось поставить эти громадины на попа? До сих пор никому не известно…

Мейсхау с дороги казался всего лишь островерхим холмом, поросшим травой. Чтоб заглянуть внутрь, пришлось дожидаться организованной экскурсии, по счастью, начинавшейся через четверть часа.

К тому времени, как к памятнику подкатил пикап с невысокой, коренастой девушкой за рулем, других желающих осмотреть гробницу так и не появилось. Лет двадцати пяти, в «левисах» и красной ветровке, экскурсовод отперла калитку в ограде, окружавшей курган, поздоровалась с Фрэнком и проводила его по дорожке, усыпанной гравием, к входу, устроенному в южном склоне. Тут им пришлось, опустившись на четвереньки, проползти футов тридцать подземным ходом в три фута высотой.