Черный ростовщик - [14]

Конечно, учитывая мастерство дона Себастьяна в обращении со шпагой, благоприятный для него исход можно было бы прогнозировать с большой долей уверенности, но, во-первых, доля — это не целое, а во-вторых, не единым мастерством выигрываются подобные баталии. В чем Эспаде сразу и выпал случай убедиться. Отступая под натиском бандита, он резко отпрянул в сторону и подставил тому подножку. Тот грохнулся на камни всем своим немалым весом, шумно выдохнул, перекатился в сторону и вдруг… Как сквозь землю провалился.

Эспада со шпагой наготове шагнул ближе и тотчас остановился. У самых его ног чернел провал. Вряд ли пропасть была очень высокой, но ни дна, ни лысого головореза Эспада разглядеть не сумел. Достаточно и того, что обратно из этой темноты никто не выполз. Эспада аккуратно отступил на шаг, поправил шляпу и только тогда обернулся.

— Вот что, сеньорита…

Сеньорита бесследно исчезла. Должно быть, предпочла улизнуть, когда стало ясно, что дело не выгорит. Эспада с сожалением вздохнул и оглядел поле боя. М-да. Давненько он не выходил столь легко из подобных передряг. В Мадриде… Хотя нет, до Мадрида эта бравая троица просто бы не добралась — их зарезали бы где-нибудь по дороге.

Кстати, о дороге… Задерживаться здесь не следовало. Мадридские альгвасилы[21] очень не жаловали подобные стычки и строго спрашивали со всех, застигнутых над мертвым телом. И попробуй им докажи, что убивал не ты, а тебя. А доказав, объясни, какого черта ты шлялся по темным улицам? Здесь, в скалах, шансы встретить ночной патруль, конечно, были куда меньше, чем на столичных улицах, но кто знает, что взбредет в голову той прекрасной сеньорите.

Стало быть, надо уходить, и поскорее.

Подгоняемый этой мыслью, Эспада торопливо собрал трофеи. Монет у разбойников на двоих оказалось чуть ли не втрое больше, чем у намеченной жертвы. Даже один золотой дублон сыскался.

Шпага у юноши была хорошая, но уж больно приметная. Мало ли кто — и при каких обстоятельствах — видел этот витой узор на гарде. А вот отлично сбалансированный «бискаец» сам просился в руки. Прибавив к своим трофеям мягкие ножны из темно-коричневой кожи, дон Себастьян поспешно оставил поле боя.

Обратно на дорогу он пошел тем же путем. Или почти тем же. За очередным поворотом Эспада неожиданно уперся в каменную стену. Отвесный утес уходил так высоко, что, казалось, упирался в само небо. Скалы по краям выглядели немногим ниже. Эспада выругался про себя, вернулся к развилке и пошел в другую сторону. Там ничто не преграждало путь, но, отшагав расстояние раза в два большее, чем по его представлениям было до дороги, дон Себастьян остановился. Он определенно шел не туда. Вздохнув, Эспада вновь побрел обратно и вскоре опять уперся в скалу. Не ту, что преградила ему путь в прошлый раз, но тоже высокую. На глаз этак в три человеческих роста. Выщербленная, потрескавшаяся — при свете дня на такую легко можно было бы взобраться и оглядеться сверху, но сейчас, в кромешной тьме, что там разглядишь?

— Заблудился, — спокойно констатировал Эспада.

Бродить во тьме наугад — занятие бессмысленное, а если вспомнить расщелину, в которую упал лысый бородач, то и опасное. Эспада снял шляпу и опустился на землю. Придется ему ночевать здесь. Условия, конечно, не идеальные, но могло быть и хуже. Землю, как ковер, покрывала мягкая трава, а где-то слева журчал ручеек. Эспада на слух и на ощупь нашел его, напился, устроился рядом и закрыл глаза. Воспоминания беспокойного дня гасли, как догорающие свечи, и последним, что промелькнуло перед внутренним взором, была очаровательная улыбка прекрасной незнакомки.

* * *

Красота в природе базируется на гармонии. Красота созданного человеком — на симметрии. Истинный шедевр сочетает в себе и то и другое. Именно таким шедевром при взгляде сверху выглядел город Каракас. Или, если угодно полным именем, то Сантьяго-де-Леон-де-Каракас. Ровная сеть улиц и площадей гармонично вписывалась в горную долину. Белые домики стояли на выжженной солнцем до белизны земле, и все это утопало в зелени. Позолоченные шпили церквей блистали на солнце. Островок южной Испании, перенесенный в этот райский уголок.

Здесь даже птицы были ярче, чем в Старом Свете. Пара таких сидела чуть дальше, на уступе скалы, и крикливым пением приветствовала новый день. Это пение, собственно, и разбудило дона Себастьяна. Эспада спросонья хотел швырнуть в крикливых нахалок шляпой, но потом передумал. Птиц спасло оперение: ярко-алое и еще более ярко-желтое, оно соответствовало цветам испанского флага. Пришлось вставать. Час был уже не ранний, но, чем глубже ущелье, тем выше солнцу надо подняться, чтобы там наступило утро. В долине к тому времени уже начинался день.

Как оказалось, дон Себастьян заночевал в кривом отроге. Еще полсотни шагов, и за поворотом он увидел бы огни, горевшие на улицах города. Другое дело, что он вряд ли бы вовремя заметил обрыв под ногами. Пропасть была неглубокой, едва ли в три человеческих роста, но острые камни внизу делали ее чертовски опасной в темноте. При дневном же свете отлично были видны и сам обрыв, и узенькая тропинка, что прилепилась справа к скале и вела вниз, в долину.