Черный ростовщик - [15]

Вблизи сходство с южной Испанией только усилилось. Ровные аллеи пальм напоминали Кадис. Только тут их, да и зелени вообще было значительно больше. В Кадисе она в основном сосредотачивалась в садах или во внутренних двориках богатых домов. Здесь — тоже, но при этом и буйно выплескивалась наружу, норовя захватить любое свободное пространство.

Народу на улицах хватало. Как и в Кадисе, никто никуда не спешил. Даже полуголые каторжники, что чистили канаву вдоль дороги, едва взмахивали лопатами и мотыгами, а сторожившие их солдаты только лениво поглядывали на своих подопечных. Среди прохожих, если продолжить сравнение с Кадисом, значительно чаще попадались негры и несколько реже — женщины. Иногда встречались и аборигены. Последние мало отличались от испанских крестьян, только были куда смуглее. Разве что в Испании ни на одном крестьянине Эспада не видел столько татуировок разом. Да еще взгляд. Отсутствующий напрочь. Как будто этот абориген-крестьянин пришел в город, а взгляд дома забыл. На следующем перекрестке, точно корабль по реке, проплыла мимо благородная дама в паланкине. Паланкин несли двое полуголых мулатов и сопровождала пара пышно разодетых кабальеро.

На пересечении двух улиц Эспаду остановил патруль городской стражи. Возглавлял патруль невысокий горбоносый альгвасил в ярко-красном плаще, чуть более ярко-красном камзоле и чуть менее ярко-красных штанах. В сочетании со светлыми сапогами и широкополой шляпой с опять же ярко-красным плюмажем, он всем своим обликом походил на молодого задиристого петуха, вышедшего во двор показать всем курам, кто тут самый главный. Чтобы ни у кого не возникло лишних сомнений, важную птицу сопровождали три злющих «пса» — три дюжих стражника во всем черном, в кирасах и с алебардами в руках. Стражники только лениво посматривали по сторонам, но их командир бдил за четверых.

— Сеньор! — окликнул он дона Себастьяна. — Да, да, вы?! Вы что же это нарушаете? Никак на войну собрались?

— А с кем война? — вопросом на вопрос ответил Эспада.

— Войны, официально, у нас нет, — строгим голосом сообщил альгвасил. — А вот что есть, и тоже, кстати, официально, так это строжайший королевский запрет на ношение всякого огнестрельного оружия кем попало.

И он ткнул пальцем в торчащий из-за пояса дона Себастьяна пистолет.

— Так я и есть не «кто попало», — с улыбкой возразил Эспада, мысленно кляня себя последними словами.

За три месяца плавания плюс недавние треволнения он напрочь забыл про королевский указ. Тем более что и раньше обращал на него куда меньше внимания, чем мог бы надеяться Его Величество. А он — указ — оказывается, и до Нового Света добрался.

Суть же его сводилась к следующему: Его Католическое Величество Филипп IV, Божьей милостью король Испании и еще такого количества земель, что скоро и не перечислишь, запретил своим подданным, находящимся не при исполнении государевой службы, носить при себе огнестрельное оружие. То, что дон Себастьян — благородный идальго, его нисколько не извиняло. В Испании и так уже каждый десятый — дон. И каждый из этих донов чуть что сразу за шпагу хватался. Не хватало еще, чтобы они все вдобавок палить друг в друга начали.

Поначалу подобных проказников ссылали на галеры, но в последние годы дела шли нелучшим образом, и на всех нарушителей многочисленных королевских указов галер уже просто не хватало. Тем, кому не нашлось места у весла, всегда находилось место в тюрьме. Там, правда, не заставляли работать, но зато и не кормили. Имелось ли должное количество галер в Новом Свете, Эспада не знал, да и не стремился узнать об этом на собственном опыте. Альгвасил тем временем окинул его внимательным оценивающим взглядом:

— Так-так… И кто же вы, сеньор?

В ответ Эспада предъявил свой патент. Пусть и несколько пострадавший от морской воды, тот был вполне читаемым. Главное: не пострадали ни печать, ни подпись, ни имя дона Себастьяна Эспады, хотя последнее было менее важным. Все равно в лицо здесь его никто не знал. С другой стороны, документ с размытым именем всегда внушал подозрение. Альгвасил и без того изучил его так внимательно, словно от этого по меньшей мере зависела его жизнь или даже более того — размер жалованья. Стражники проявляли куда меньше служебного рвения и больше поглядывали в сторону таверны под навесом, слева по улице. Стена там была только одна, дальняя, зато очень симпатичные девицы ловко сновали между столиками, разнося заказы и одновременно зазывая новых посетителей. Не обделяли они своим вниманием и стражей порядка.

— Похожа на настоящую, — проворчал альгвасил, возвращая бумагу, и добавил: — А мне казалось, что пехота, тем более морская, должна знать, что такое дисциплина. Надеюсь, пистолет хотя бы не заряжен?

— Нет, конечно. У меня, по правде говоря, и пороха-то нет.

— Тем более незачем носить оружие так открыто. У нас, сеньор, знаете ли, город приличный и законопослушный.

Эспада недоверчиво хмыкнул и сразу перешел в контратаку:

— То-то меня чуть не убили, едва успел с корабля сойти.

— Где и когда? — строго уточнил альгвасил.

Дон Себастьян кратко поведал о своем вечернем приключении, старательно подчеркнув свою роль жертвы. Шаг все равно несколько рискованный, но теперь, вдали от тел, рассказ представал в другом свете. Дон Себастьян не оправдывался, он сообщал, хотя мог бы — будь он виновен — и промолчать. Опять же, если прекрасная незнакомка надумала его погубить и сочинила донос, лучше упредить возможные вопросы. Одной обороной битвы не выигрывают.